Здесь я, как и обещал, буду выкладывать все то ЛУЧШЕЕ, что я насобирал в Сети и где бы то ни было ещё.  

Я не стану ломать вам кайф самостоятельного открытия первоисточников, давая ссылки или указывая авторство: желающие могут с легкостью установить авторство прямым поиском контекстного соответствия в Яндексе.

Апрель 2005

 

Но по порядку. Болезненный. 2 мая 1930 года (Тэтэ - так Эрнесто звали в детстве - было всего два года) у него случился первый приступ астмы. Врачи посоветовали сменить климат - семья, продав свою плантацию, перебралась в Кордову. Болезнь не отпускала Эрнесто всю жизнь. Даже в школу первые два года он не мог ходить - маме пришлось заниматься с ним дома. К слову сказать, с матерью Эрнесто повезло. Селия де ла Сер-на-и-де ла Льоса была женщиной незаурядной: владела несколькими языками, стала одной из первых в стране феминисток и едва ли не первой среди аргентинских женщин автолюбительницей, была невероятно начитанна. В доме была огромная библиотека, мальчик пристрастился к чтению. Обожал поэзию, сохранил эту страсть до самой смерти - в рюкзаке, найденном в Боливии после гибели Че, вместе с "Боливийским дневником" лежала тетрадь с его любимыми стихами.

Человек, который всю жизнь не мог усидеть на месте. С детства. В одиннадцать лет Тэтэ вместе с младшим братом сбежал из дома. Их нашли только через несколько дней в восьмистах (!) километрах от Росарио. В юности, уже будучи студентом медицинского факультета, Гевара завербовался на грузовое судно: семья нуждалась в деньгах. Потом - по собственному выбору - стажировался в лепрозории. Однажды судьба забросила Гевару и Гранадоса в Перу, к развалинам древнего индейского города Мачу-Пикчу, где последний император инков дал бой испанским конкистадорам. Альберто сказал Че: "Знаешь, старик, давай останемся здесь. Я женюсь на индианке из знатного инкского рода, провозглашу себя императором и стану правителем Перу, а тебя назначу премьер-министром, и мы вместе осуществим социальную революцию". Че ответил: "Ты сумасшедший, революцию без стрельбы не делают!"

Окончив университет и получив диплом врача-хирурга, Эрнесто Гевара и не подумал остепениться. Можно было бы начать размеренную жизнь - профессия врача в Аргентине всегда была доходным делом, - но он... покидает родину. И оказывается в Гватемале в самый драматический для этой страны момент. В результате первых свободных выборов к власти в республике пришло правительство умеренно-реформаторского толка. В июне 1954 года президент Дуайт Эйзенхауэр организовал военную интервенцию против Гватемалы. Именно тогда Гевара утверждается в мысли: революцию без стрельбы не делают. Из всех рецептов избавления от социального неравенства Эрнесто избирает марксизм, но не рационально-догматический, а романтически-идеализированный.

После Гватемалы Эрнесто оказался в Мехико, работал книготорговцем, уличным фотографом, врачом. И вот тут его жизнь круто изменилась - он познакомился с братьями Кастро. После неудачного штурма казармы "Монкада" 26 июля 1953 Кастро эмигрировали в Мексику. Здесь они разрабатывали план свержения диктатуры Фульхенсио Батисты. В тренировочном лагере под Мехико Эрнесто изучал военное дело. Полиция арестовала будущего повстанца. Единственным документом, найденным у Че, оказалась неизвестно как попавшая в карман справка о посещений курсов... русского языка.

 

. Наслаждение надо отличать от УДОВОЛЬСТВИЯ. Наслаждение (по Лакану и Жижеку) это удовольствие перешедшее за рубеж, вышедшее за все пределы (коснувшееся Реального) и поэтому уже причиняющее страдание, боль -- наслаждение в определенном смысле слова травматично. Это "парадоксальное удовольствие, причиняемое неудовольствием" (Жижек, указ. соч., с. 202). Скажем, оргазм -- это удовольствие, но представим себе бесконечный оргазм, который не может быть прекращен и поэтому уже причиняет страдание, это и будет физиологический образ наслаждения (как интуитивно мы можем согласиться с понятием невыносимого страдания, так надо согласиться с интуицией невыносимого наслаждения).

 

 

 

- Все ваши романы написаны от первого лица. Вы когда-нибудь пробовали писать по-другому?

      - Да, одно время, совсем недолго, я пытался писать в третьем лице, но ничего хорошего не получилось.

      - А в чем проблема? Неинтересно? Или дело в личной интонации?

      - Просто когда я писал от третьего лица, я начинал чувствовать себя кем-то вроде бога. Но я не хочу быть богом. Я не могу знать всего на свете. И не могу писать обо всем на свете. Я - это просто я. И писать хочу так, как пишу я. Я не имею себя в виду как главного героя, но я могу предвидеть, что думают и переживают мои герои. Писательство позволяет мне совершать прогулки в своем подсознании; и этот процесс я использую для создания историй. Это самое увлекательное из всего, чем я когда-либо занимался. В моем случае, рассказывать хорошую историю - это все равно что брести по улице. Я люблю эту улицу. И, гуляя по ней, все вокруг замечаю, слышу, вдыхаю ее запахи. Когда так делаешь, мир начинает меняться. Все начинаешь испытывать по-новому - свет, звуки, эмоции. Во что такое писательство для меня. Мне уже сорок шесть, я женат; но когда я пишу, могу превратиться в двадцатипятилетнего холостяка. Могу влезть в чью-то шкуру и ходить в этой шкуре... Так писательство становится твоим вторым "я". И это здорово.

 

 

Японский читатель все так же тоскует по миру, в котором оставалось бы место для идеализма. Однако уже после этой книги мне захотелось создать героя, который бесконечно одинок в этом огромном и сложном обществе денег и информации. Так появились "Охота на овец" и "Дэнс". Сегодня японцев приучают верить, что шикарный БМВ и новенький компьютер сделают их счастливыми и избавят от ощущения вселенской изолированности. А о том, что это ложь, никто не говорит вслух, и люди превращаются в циников и лицемеров. Вот в чем проблема: это новое общество кажется таким огромным и всесильным, что уже и не разобрать, как от него защищаться, с чего начинать атаку...

 

На самом деле, дарования Ницше -- не набор отдельных, рядоположенных способностей; между ними нет настоящего водораздела, они не просто сосуществуют друг с другом. Более того, в этом авторе всякий раз одна сила действует через другую, и поэтому он не был, подобно многим художественным личностям, одновременно писателем и музыкантом, поэтом и философом, практиком и теоретиком и т.п. Он был музыкантом как писателем, поэтом как философом, практиком как теоретиком. Он не занимался двумя вещами сразу -- делая одно, он именно тем самым делал другое.

Такое пластическое сращение языков и сил и сегодня требует от публики непосильного напряжения. Ницше, как никому другому, удалось сыграть с читателем, соблазнившимся возможностью легкого понимания, злую шутку. Совершенно очевидно, что нельзя понять Ницше, держась только того, что в его текстах стоит черным по белому и что в состоянии передать любой пересказ.

 

Решил выполнить задуманное и написать хоть одну свою мысль

Большинство из нас выдает себя в жизни не за того, кем является на самом деле.
Часто даже не подозревая об этом, люди всю жизнь проводят в игривом притворстве.
К сожалению, в большей мере это характерно для девушек.
Поэтому вы можете общаться, ходить, взявшись за руки, в театр, кино, на балет и т.д. и т.п. много-много месяцев, лет, но при этом абсолютно не знать друг друга.

И, как показывает опыт, есть только один способ дейтствительно узнать человека.
Мое глубокое убеждение, что это возможно только при самом близком контакте. Вы понимаете, о чем я.
Не зря это называется словом "познать". Я имею ввиду не только физически. Это не самое главное.
Человек начинает вести себя совершенно иначе, он говорит совершенно иначе, он ведет себя максимально адекватно, он не говорит ничего лишнего, наносного.

Даже внешне его черты лица разглаживаются и становятся намного красивее, чем в повседневной жизни.
В тот промежуток времени и некоторое время после него можно увидеть суть человека, его сердцевину.

Вот по этой причине я никогда не стану сторонником идеи девства до брака.

 

 

 

Как вас приветствует сотовый телефон?

 

- "Да, милорд?"

А вот и я!

Думай,что говоришь.Говори,что думаешь..

хтой-та???

мой спрашивает: "кто здесь?"

*здравствуй,звезда!
Не дыши на меня
плюс сегодня
Let it always be sunny jenova
дай хоть часок отдохнуть hell
Shit happens samolet_goga
http://www.livejournal.com/users/mc_ola/29101.html ( тоже интересовался человек . хороша коллекция!)mc_ola
Have a nice dayenlie
Да, милорд paper_man
Все будет хорошо!a_nita
Всё под контролем ditt0head
Namarie Melien ("Здравствуй, Мелиен" на квэнья) :)melien
Кот не работает"urgent
Greetings, good master!killerbee
Kiss my shiny metal asskennykilla
SDOHNI SUKA!!!nunij
ПОИСК МЫСЛИ....sisterrr
Ну, зарядилисяskydorado
Ну, здравствуй... (с вальяжной интонн. П)  whoseareyou
Макс, ты крут! Но есть и круче!"maxol
Ёу, мудел !

Соберись, тряпка!!!

Starting MSDOS...

Заплати за меня, мать твою...

 

 

 

 

Мой кот железно думает. Причем, судя по выражению его морды, думает он о человечестве и обо мне, в частности, такое, что остается только радоваться, что он не высказывает свои мысли вслух.

 

 

 

Как вас зовет любимый человек?

 

меня значит так называют: кабель, подлец, козел, сволочь и т.д. и т.п.

муж - "собака страшная"  Я - "кошка страшная". Так и живем...

Я своего называю Кусиком. Он спрашивает почему Кусик? А я не знаю. Просто кусик и кусик.

у меня друзья друг друга Феликсами называют :))

Зову жену "лейтао" - это по португальски молочный поросёнок...:)

Еще он Месикяпп - медовая лапа на эстонском. Медведь, вобщем.
Он меня Педалькой и Мусикаброй - необъяснимо :)

буль-буль  так и говорит, бульбуль, я задерживаюсь, то да се :))

А меня в семье ласково зовут "пшено" :)

голожопиком" и "храпелкин"

козя и гусёныш))

Заный, кисный, круглик...))

меня (ранее и ныне) - солныщ, кофе, совушка (причина не известна).

 

 

 

...Упаковали вещи и выплыли. Сева прочитал мои вчерашние записи и больше вести такой ответственный документ не доверил, долго выговаривая мне за упоминание о лошади на правом берегу. Я возражала, что лошадь тоже не каждый день городскому жителю встречается и она не менее ценна с информационной точки зрения, чем водокачка, однако Ланц принял Севкину сторону и объяснил, что водокачка в отличие от лошади еще сто лет никуда не денется, а лошадь погуляет немного и уйдет на другие сладкие пастбища, а потомки, не найдя в данном месте вышеозначенную лошадь, будут введены в жестокое историческое заблуждение. Мне пришлось смириться и обиженно уснуть.

Разбудили меня странные звуки. Это был мотор работающего трактора и казалось, что он идет прямо за нашей лодкой, вися на хвосте. Я огляделась, чтоб удостовериться в том, что в действительности, трактор работает на берегу, однако от удивления даже вскрикнула. Трактор гнался за байдаркой по воде, ребята гребли изо всех сил, а Ланц уже собирался совершать какой-то сложный гребной маневр, чтоб не попасть кормой под гусеницы. Трактор не реагировал на наши крики и не собирался сворачивать. Однако, скорость у него была небольшая и ребятам удавалось держаться впереди трактора на некотором расстоянии. Ланц увидел, что отмель проходит, река впереди становится уже.

- Ничего, - сказал он, - сейчас глубина пойдет, не бойся, не задавит на глубине.

И они с Севой снова налегли на весла, пытаясь оторваться от кошмарного трактора. Тракторист понял, что его добыча уходит и тоже прибавил скорости. Наша лодка прошла мелкий быстроток и влетела в глубокое место, то же самое сделал и трактор. Однако, то, что нам было во благо, ему не принесло пользы. Трактор окунулся по самую грудь, мы завернули за поворот и не смогли наблюдать тракториста в неестественной среде обитания. Мотор, правда, мы уже не слышали. Ребята успокоили меня, что трактор не утонул, а только заглох, что на такой глубине и водитель не помрет, а как он оттуда будет выбираться, это, в сущности, уже не наша печаль, потому что не мы его туда загнали, а вовсе наоборот. Все-таки у меня осталось какое-то чувство вины перед несчастным трактором, который чуть не утонул, оттого, что мы его заманили на глубину. Зачем он гнался за нами, ребята не могли объяснить. Они проходили брод и в это время с берега в реку въехал трактор и без всяких реверансов сел лодке на хвоста. Дальнейшее я видела. Может, водитель поговорить хотел, или сигарету стрельнуть...

От такого переживания у меня началась бессонница. Остановились в деревне Костино, Сева взял канистру и пошел за водой. Мы с Ланцем рассказали сидящему у мостков деду про трактор, который за нами гнался. Дед сочувственно покивал головой и сказал: "Всяко бывает", наверно он и не такое видел за свою жизнь...

 

 

 

 

плясали в огне

Дети плясали в огне - маленькие сияющие дети. Они прыгали, смеялись, мечтая подскочить еще выше. Их измерение было теплым и радостным. Они хотели прикоснуться к рукам, тянущимся к ним, ответить на рукопожатие, но сморщенные угрюмые существа успевали отдергивать свои конечности раньше, чем дети запрыгивали на кожу или волосы. Существа тянулись к детям и пытались взять их на руки, дети тянулись к существам, но, в последнюю минуту, почему-то ничего не получалось. Они сидели вокруг костра - сморщеные, покрытые сьежившейся, тускло зеленой кожей. Глаза их были полуприкрыты. Они никогда не улыбались и не разговаривали. Улыбаться они не умели, а разговаривать было не нужно. Каждый знал ровно столько же, сколько знали остальные. Всего их было шесть. Вокруг этого костра всегда было шестеро. Один из них мог иногда отойти, но пятеро должны были оставаться рядом с костром. Они поддерживали огонь взглядом своих неподвижных глаз и теплом своих тел. Раз в шесть дней приходил седьмой. Тогда они смотрели на огонь и видели то, что видел он - дымных лиловых фей с тонкими пальцами, прозрачные оранжевые дворцы, огненные круглые озера, извивающиеся алые цветы с синеватой серединкой и смешной сияющий народец, обитающий среди язычков пламени, которое и не пламя вовсе, а цветы, реки, горы и водопады. Они смотрели глазами седьмого и видели жизнь, резвящуюся за тончайшей пламенной стеной. Потом седьмой вставал и уходил. Возможно, к следующему костру. Дети ничего этого не знали и не различали лиц и фигур - они видели лишь руки, тянущиеся к их огненным деревьям и скалам. Руки эти представлялись им большими небесными змеями, появляющимися в небе время от времени. Сначала возникала тень, потом, в небе показывались очертания руки, иногда, на миг, появлялась рука и тут же вырывалась из пламени. Ходили легенды о проворных, успевших забраться на руку-змею, пробежаться по ее холодной шкуре и спрыгнуть потом обратно вниз. Жизнь огненных детей была танцем и движением. Жизнь существ - неподвижностью и ожиданием. Дети не знали зачем они танцуют, существа не знали чего они ждут. Однажды седьмой не пришел. Его ждали долго и смотрели в огонь, призывая. Седьмой просто умер от старости, но существа не знали старости и не ведали, что седьмой был человеком, жившим в лесу. Он жил в этом лесу много лет и раз в неделю обходил ведьмины круги. Зачем он это делал - он не знал. Так делал его отец - тоже колдун, так делал его дед - тоже живший одиноко в лесу. Последнему колдуну некому было передать этот ритуал. Да и смысла он в нем особого не видел. Отец верил, что колдун, входящий каждую неделю в ведьминские круги, в середине которых можно увидеть маленький огонек, получает силы и знание от огненных фей, живущих в пляшущей искре. Седьмой этих фей не видел, хотя и слышал иногда тихий смех и шелест внутри круга и еще чувствовал рядом, в круге, чье-то присутствие, каких-то существ, их тяжелый взгляд и холодное тяжелое ощущение. Ему чудилось, что существ шесть. В каждом круге было одно и то же. Он сидел внутри каждого круга, как его учили, на одном месте, неподвижно, смотрел не мигая в середину, пока не появлялся грезящийся ведьминский огонек, разгорающийся все сильней и сильней. Его тело наполнялось теплом и руки тяжелели. Потом он закрывал глаза и за закрытыми веками плясали искорки и складывались из них витиеватые узоры, как-будто кто-то выводил затейливые неизвестные буквы, смеялся и буквы плясали и смеялись и смысл происходящего был неуловим никогда и никем. Потом он открывал глаза, пятясь выходил из круга и шел к следующему. Всего кругов было семь. Это он проделывал каждую неделю. Пока не умер от старости. Существа долго ждали. Потом они начали вглядываться в костер сами, но ничего не увидели. Одному из них пришла в голову мысль, которую тут же почувствовали остальные - он подумал, что огненный народец умер и потому седьмой больше не придет. Существа, сидевшие по кругу, встали и медленно разбрелись по лесу. Трава распрямилась и ведьмин круг исчез. Огоньки гасли. Огненные дети почувствовали непонятную слабость и перестали плясать.

оленек

Оленек был никаким не маленьким оленем, как думали все. Он был маленьким единорогом. Единороги в тех местах жили всегда. Местные жители их боялись, потому что существовало поверье, что рог у единорога острее любой самой острой вещи, которую только можно себе вообразить. Поэтому, если единорог даже случайно чуть прикоснется к человеку своим белым рогом, то человек упадет замертво, пронзенный. Поэтому, завидев единорога, все убегали. Потом, одна девушка пошла собирать ягоды и подвернула ногу. Из леса, на поляну, вышел сияющий единорог и и остановился напротив. Девушка закричала и поползла прочь от зверя. Единорог подошел к ней. Она закрыла глаза и почувствовала на своей шее прикосновение чего-то мягкого и нежного - словно тополиный пух. Она открыла заплаканные глаза и увидела, что единорог касается ее своим рогом, оказавшимся мягким и невесомым. Сверкающий и распространяющий сияние рог был создан из чего-то почти неосязаемого и светил как солнечный луч. Бояться его было нечего. Девушка рассказала о своем открытии и обрадованные местные больше не боялись единорогов. Они рассказали всем, кому только могли, что их страхи были глупыми. Всех единорогов поймали. Оленек тогда был совсем маленьким. На его лбу еще не было сияющего рога и ловцы решили что это маленький олененок и не стали ловить его. После этого, оленек стал себя называть оленьком и даже из мыслей напрочь выкинул любые воспоминания о том, что он единорог. Когда он начал подрастать, он подошел к озеру и увидел, что на его голове набухает пушистая шишечка, из которой потом и вырастает сияющий рог. Оленек пошел в место, где исполняются все желания, дождался нужного часа, встал в правильном направлении и пожелал навсегда остаться маленьким олененком, без сияющего рога и вообще без каких-либо рожек, даже оленьих. Он был очень быстрым и легко убегал от людей и зверей. В лесу он нашел дом, вдоль стен которого, одна на другую, были уложены книги и рукописи. Огромные тома, в тяжелых кожаных переплетах, аккуратно были сложены вдоль стен. По ним можно было взбираться под потолок и весело прыгать - оленек был совсем маленький, а книги очень большие. Книги не рассыпались и оленек обегал всю комнату под потолком. Он пришел в этот дом и увидел, что на деревянной кровати, стоящей ровно посреди дома - другой мебели там не было - кто-то лежит. Оленек осторожно и бесшумно подошел к кровати. На ней спал старик, со всех сторон на кровати были разложены книги. Старик лежал посреди них, на спине, в темно красном халате. Он открыл глаза и тихим, но совсем не сонным голосом, сказал что, всегда знал о том, что в этих краях должны быть единороги. Оленек подумал что он же совсем не единорог. Старик рассказал ему, что это его дом, в котором он не был много лет, а книги он собрал еще в юности, но не успел прочитать, потому что отправился в далекое путешествие. А про единорогов - всегда догадывался, хотя не видел ни одного, даже когда жил в этих краях. Потом оленек часто приходил к старику. Старик читал свои книги, оленек забирался на книжные горы и обегал комнату под самым потолком. Потом он пришел и увидел, что над самым домом из серого кучковатого облака идет дождь. Падали крупные капли и ровно над домом как венец зависла маленькая яркая радуга. Оленек смотрел на нее, пока дождь не закончился и радуга не исчезла. Он вошел в дом и увидел халат, сохраняющий форму тела и разложенные на кровати книги. Потом он часто приходил в дом и однажды осмелился забраться на кровать. Он почувствовал тепло и увидел, что над кроватью возникает облачко. Облачко сгущалось и принимало очертания человека. Через несколько минут перед оленьком оказался старик. Он опустился на кровать и сел на ней по-турецки так, что оленек оказался рядом с его рукой. Оленек так испугался и растерялся, что даже не мог пошевелиться. Тогда старик сделал то, чего не делал никогда - он погладил оленька по его маленькой пушистой шишечке, из которой не вырос рог. Оленек почувствовал, что он растет, но тело его не увеличивается. Просто вокруг него нарастают очертания кого-то другого. Вокруг оленька заплясали искры и крутящиеся разноцветные шары и скоро он уже видел чьи очертания нарастают - большого единорога со светящимся нежным рогом. Сам же оленек был словно внутри этого зверя, как в коконе. Он очень сильно боялся и тогда старик улыбнулся и очень громко хлопнул в ладоши, выкрикнув что-то. Тут же оленек поднялся в воздух, окруженный облачным единорогом и прорвал липкую паутину - обернувшись, он понял, что он вместе со стариком прошел сквозь крышу дома. Над домом, во всей красе висел сверкающий единорог, внутри которого, никому не видный, притаился маленький, смертельно перепуганный оленек. Через секунду пошел крупный теплый дождь и оленьку казалось, что это не дождь, а большой единорог плачет, а слезы его падают на оленька. Сияла радуга и в ней оленек разглядел то, чего никогда в радугах не замечал - мягкую траву, цветы, солнце и больших единорогов, скользящих из одного радужного слоя в другой. Оленек забыл про то, что ему очень страшно и попытался прыгнуть в желтый слой, как ему показалось самый теплый и гостеприимный. Радуга поглотила его и стала больше и ярче.

 

 

Водитель в лучах солнца похож на волшебника. Даже Офисная Красавица, что сидит рядом с ним, посматривает зачарованно. У него длинная и чистая седая борода, понимающий взгляд, не ведающий добра и зла.

 

 

 

Сегодня на практике пообщались немного с детьми в возрасте 8-12 лет больных раком. Самое страшное - эти глаза. Взгляд. Это не взгляд взрослого, не взгляд измученного болью, истерзанного смертью: это нечто запредельное, наполненное такой тоской, таким мраком, что нельзя даже подумать что взгляды эти имеют хоть какое-то отношение к реальности, к земной жизни. Запредельный, вселенский мрак, вселяющий такой ужас и причиняющий такое страдание, что готов согласиться, кажется, на что угодно, лишь бы избежать встречи глазами.

Взгляд Тысячи Смертей, её ледяное дыхание, почти прикосновение к бесконечному холодному мраку, безвременью, Пустотой.
Это ОЧЕНЬ тяжало. Намного тяжелее чем можно себе вообразить. Впрочем, это только первая, ознакомительная встреча: их будет много, ибо на наши плечи возложена задача чего-то вроде реабилитации. СМЕХОТЕРАПИЯ. Мы будем пытаться проводить её. Этакий пир во время чумы, вся группа в ужасе, в глубочайшем ступоре. На грани истерии.

Каменеющие Слёзы на Чёрном Снегу Времени.

 

 

 

Зарисовка.
Дня три назад встретил грамотную ворону. Нет, при мне она грамотность не демонстрировала, но с баснями Крылова явно знакома.
Ибо, держа в клюве что-то наподобие куска блина, пыталась каркнуть, этого самого клюва не раскрывая. Сначала я даже подумал, что она болеет - нахохлилась, затем вытянула шею, сглотнула - и как зарычит... "Крррр... кррррр.... крррркркркр..." - как будто дизель передразнивала... А потом не выдержала и громогласно так, во весь клюв: "Каррррррррррр!!!!" Блин, естественно, улетел, метра на 2.
Ворона кинулась вдогонку, поймала... Задумалась. Склонила голову набок, осмысливая опыт. Увидела меня. Выплюнула блин, наступила на него. И с нескрываемым ехидством заявила "Кааааар?" Дескать, видел? Все я знаю, просто тренируюсь...
После чего снова схватила блин и начала тужиться каркнуть, не потеряв добычу...

 

1. сегодня на ужин была рыба. сырая форель.
2. рыбу я ем последние три года. до этого никогда не ела.
3. есть рыбу меня научил Вавилов. за что ему большое спасибо.
4. меня до сих пор спрашивают, как я к нему отношусь. я - нежно. а он меня ненавидит или забыл. кстати заслуженно. и то и другое.
4. я сижу в белом свитере черных трусах и ботинках мартинс на голые ноги.
5. эти ботинки я купила ровно 10 лет назад со своим другом пидорасом Сашей.
6. когда Саша напивался он забирался на стол показывал всем попу и пел "попа как орех так и просится на грех".
7. у Саши был очень красивый сосед, который однажды по пьяни выебал меня между сисек. а дальше я ему не дала. потом он всем рассказывал, что я сделала ему минет. я не делала!
8. мне было 18 лет. в 18 лет я еще не делала минет.
9. сосед был очень красивый. если бы вы его увидели вы бы тоже ему дали. а я не дала.
10. (шепотом) а потом у меня была большая любовь с Владом Галкиным.
11. его сейчас часто показывают по телевизору он звезда.
12. однажды мы ездили с ним в ясенево забирать права после аварии. у меня страшно болел живот, но я поехала на другой конец москвы и еще сорок минут пешком и еще там очередь. я думала что умру.
13. ну не умерла, как видете. и мы не трахались.
14. когда я зебеременела я спросила его - рожать или не рожать. он сказал - рожай. ну просто он был пьяный. ребенок не от него, как вы понимаете из пункта 13.
15. и я родила.
16. я лишилась девственности в 14 лет.
17. он был близнец. потом еще отец моего ребенка был близнец. и потом еще один близнец у меня был. и еще один. на близнецов мне везет, а вот с близнецами не очень. я про знак зодиака, конечно.
18. у меня знак зодиака рыбы. у меня никогда не было мужчины рыбы. а по году я змея. у меня два раза были мужчины змеи. то есть на 12 лет старше. и сейчас есть.
19. я сейчас очень люблю одного мужчину и пользуясь случаем хочу передать ему что он ...дурак.
20. вернее я хочу ему передать что я его люблю. но это ничего не меняет.
21. у меня сейчас такое благодушное состояние мне хочется сказать всем, кого я любила, что они прекрасные и я до сих пор каждого люблю.
22. и попросить прощение наверное.
23. впрочем я ни в чем не виновата.
24. я люблю притворяться хуже чем я есть. на самом деле я очень хорошая. даже противно.
25. я такая хорошая, что мне никто не верит. сейчас вышла смешная ситуация.
26. смешная ситуация: я познакомилась с неким идеальным мужчиной. он настолько хороший, что я из кожи вон лезу - ищу в чем наебка. потому что таких хороших не бывает. а он бывает и я бываю.
27. очень хорошим людям живется очень тяжело.
28. я хочу жить вместе с любимым мужчиной. ездить на работу. ездить с работы. готовить ужин. заниматься любовью. быть тупо счастливой.
29. и мне все равно кто будет этим "любимым мужчиной". теперь уже все равно.
30. на самом деле мне понятно зачем я все это пишу. всем понятно. ну раз уж начала.
31. почти всю неделю я ни с кем не общалась. я очень много думала и анализировала.
32. "у вас плохие рзультаты анализов"
33. мой разум опять противоречит моим чувствам. но пока побеждает.
34. я же привыкла доверять своим чувствам. если разум победит я буду злиться на него еще долго.
35. мартинсы мартинсы. когда то это было круто. не могу вспомнить какие сигареты я курила 10 лет назад. кстати по-моему парламент. тоже парламент.
36. когда я думаю, что этим ботинкам уже 10 лет мне становится страшно. стааарость:)
37. 10 лет назад я мечтала, чтобы мой мужчина был каким-нибудь топ-менеджером в костюме. сейчас я их имею. в смысле.. да во всех смыслах. и что? надо было мечтать о чем-нибудь другом.
38. в 18 лет я была гораздо более меркантильная, чем сейчас.
39. сейчас важнее, чтобы человек был хороший... богатый, умный, щедрый... хаха. я себе не враг.
40. в сериале sex in the city керри говорит - красивых девушек много, но наступает момент, когда мужчина начинает искать девушку, которая сможет его рассмешить.
41. это не к тому, что я могу рассмешить. я-то могу. это к тому, что для меня тоже важно, чтобы не было скучно. но и это становится утомительно в конец концов.
42. никакие это не факты просто большой бессмысленный постинг поделенный на абзацы.
43. факты это например - мой рост 177 на цыпочках. если просто босиком то 173.
44. вес чуть чуть меньше. но чуть чуть. "I'm not fat, I'm big-boned". как говорил Эрик Картман.
45. я очень люблю секс. но если его нет я могу терпеть долго и вполне спокойно. но лучше, конечно, когда он есть. намного лучше. гораздо лучше, чем когда его нет. уж поверьте.
46. я очень люблю заботиться о том, кого люблю. и люблю,чтобы обо мне заботились тоже. и считаю это нормальным. зато считаю ненормальным считать это ненормальным. да, без фанатизма. фанатизм плох во всем. но заботиться надо. извините, больная тема.
47. я очень люблю любить. без этого мне плохо. мне в принципе даже все равно кого любить. я могу любить кого угодно. а дальше покажет время. если есть за что любить - я люблю долго. если не за что - быстро ухожу. какая то любовь по расчету получается, да? это все вранье. я влюбилась как последняя дура и веду себя соответвенно. впрочем мне совсем не стыдно.
48. мне никогда не стыдно признаться в любви, не стыдно первой пойти на примирение, не стыдно сказать, что меня бросили или использовали. мне абсолютно похуй, что думают об этом другие. мне не стыдно. это нормально. это естественно. все любят всех любят все обманывают всех обманывают все бросают всех бросают. нормально. мне не страшно.
49. если бы все были такими как я - жить стало бы намного лучше и легче.
50. хорошо, что я такая одна

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Почему же при всем своем культе Дружбы они не сумели стать друг для друга "совершенными друзьями"? Ведь работа у Троицы спорилась: они действительно много читали, обсуждали, писали. Под руководством Ницше Лу делает очерк о метафизике женского начала, пробует писать афоризмы. Многие ее идеи он, не колеблясь, называет гениальными. Часто они проводят с ней ночи напролет. "Я никогда не забуду тех часов, когда он открывал мне свои мысли; он поверял мне их, как если бы это была тайна, в которой невыразимо трудно сознаться, он говорил вполголоса с выражением глубокого ужаса на лице. И в самом деле, жизнь для него была сплошным страданием: убеждение в ужасной достоверности "Вечного возвращения" доставляло ему неизъяснимые мучения". Потрясенная их ночными откровениями, она написала и посвятила Ницше небольшой гимн. Тот пришел в восхищение от такого подарка и решил отплатить тем же: он задумал положить стихи Лу на музыку и сделать своего рода дифирамб. Восемь лет он намеренно избегал всякого музыкального творчества: музыка взвинчивала его нервное возбуждение до изнеможения. Этого не способен понять тот, кто, подобно ему, "не страдал от судьбы музыки, как от открытой раны". И в этот раз музыка взволновала его настолько, что вызвала физические страдания. Ницше слег в постель и из своей комнаты писал m-lle Саломе записки: "Я в постели. Ужасный припадок. Я презираю жизнь". И все-таки "Гимн жизни", который он отдал на суд своим друзьям-музыкантам, имел большой успех. Один дирижер оркестра берется исполнить произведение. Ницше радостно делится этой новостью с Лу: "По этому пути мы можем придти вместе к потомству, -- другие же пути оставить открытыми". Предложив Ницше быть его другом, Лу, конечно, не предвидела этих страшных эмоций дружбы, более сильных, чем припадки самой страстной и бурной любви. Ницше требовал сочувствия каждой своей мысли. Ему нужна была полная духовная преданность. Лу бунтовала: разве можно отдать кому-нибудь ум и сердце? Ницше обвинял ее в гордыне. Об их ссорах он рассказывал в письме все к тому же Петеру Гасту: "Лу остается со мной еще неделю. Это самая умная женщина в мире. Каждые 5 дней между нами разыгрывается маленькая трагедия. Все, что я вам о ней писал, это -- абсурд и, без сомнения, не менее абсурдно и то, что я Вам пишу сейчас". Это написано 20 августа из Таутенбурга. 16 сентября из Лейпцига он пишет тому же адресату: "2 октября снова приедет Лу: через 2 месяца мы поедем в Париж и проживем там, быть может, несколько лет. Вот мои планы". Увы, не пройдет и двух месяцев, как дружба Фридриха Ницше и Лу Саломе прекратится навсегда. Хотя оба друга -- Ницше и Рэ -- постановили делить между собой эту девушку духовно, в их отношениях не было недостатка в истинно мужских претензиях и соперничестве. Когда Лу проводила часы, дни и целые ночи в обществе одного из них, у другого начинали появляться навязчивые фантазии, которые в конце-концов окончательно расстроили их дружбу. Ницше мучило тяжелое подозрение: Лу и Рэ -- в заговоре против него, и этот заговор говорит против них -- они любят друг друга и обманывают его. Все вокруг стало казаться ему вероломным и бесцветным: возникла жалкая борьба вместо того духовного счастья, о котором он мечтал. Он чувствовал, что теряет свою странную, очаровательную ученицу, своего лучшего, самого умного друга, с которым его связывали 8 лет единомыслия... При этом он забывал, что у Рэ имеется не меньше оснований для подозрений: к примеру, затянувшаяся прогулка Лу и Ницше на вершину Монте Сакро. Они объясняли свое чересчур долгое путешествие тем, что хотели увидеть заход солнца в Санта Роса, откуда, как утверждают пытливые исследователи, солнца вообще не видать. Позднее Ницше, подразумевая Монте Сакро, благодарил Лу "за самый пленительный сон моей жизни". Эта фраза побудила назойливых репортеров допытываться у Лу (в преклонном уже возрасте), о чем они беседовали и целовались ли... Лу, со свойственной ей иронией, отвечала, что мало что помнит по этому поводу. Последний удар, положивший конец отношениям Ницше и Лу, нанесла Элизабет. Без ведома Ницше она написала Саломе грубое письмо. Лу всерьез рассердилась. Подробности ссоры малоизвестны. Сохранились черновики ницшевских писем к Лу, с довольно-таки беспощадным приговором: "Если я бросаю тебя, то исключительно из-за твоего ужасного характера. Не я создал мир, не я создал Лу. Если бы я создавал тебя, то дал бы тебе больше здоровья, и еще то, что гораздо важнее здоровья, -- может быть, немного любви ко мне". В его письмах презрительные вердикты соседствуют с неизжитым восхищением, проклятия -- с раскаянием: "Но, Лу, что это за письмо! Так пишут маленькие пансионерки. Что же мне делать? Поймите меня; я хочу, чтобы вы возвысились в моих глазах, я не хочу, чтобы вы упали для меня еще ниже... Я думаю, что никто так хорошо и так дурно, как я, не думает о Вас. Не защищайтесь; я уже защитил Вас перед самим собой и перед другими лучше, чем Вы сами могли бы сделать это. Такие создания, как Вы, выносимы для окружающих только тогда, когда у них есть возвышенная цель. Как в Вас мало уважения, благодарности, жалости, вежливости, восхищения, деликатности... Я не знаю, с помощью какого колдовства Вы, взамен того, что дал Вам я, дали мне эгоизм кошки, которая хочет только одного -- жить... Но Я еще не вполне разочаровался в Вас, несмотря ни на что, Я заметил в Вас присутствие того священного эгоизма, который заставляет нас служить самому высокому в нашей натуре... Прощайте, дорогая Лу, Я больше не увижу Вас. Берегите свою душу от подобных поступков. Ваш Ф.Н." Ницше уехал. Этот его поспешный отъезд скорее напоминал бегство. "Сегодня для меня начинается полное одиночество", -- обронил он одному из друзей. Через 6 лет он сойдет с ума. За эти годы он напишет самые сильные и спорные свои книги. Но в то время у "Заратустры" во всем мире найдется только семь читателей. И кто мог предположить, что этой книге уготована участь первого философского бестселлера? Может быть, если в результате своих отношений люди не могут обрести друг друга, они обретают новых самих себя? Способен ли один человек сделать для другого нечто большее, чем подарить ему его самого?.. Очень многое в этой истории остается за кадром... И насколько глубок шрам, который остался в душе Лу? Как отыскать ту грань, где через ее скрытность и калейдоскопичность биографии проступает ее ранимость? Говорили, что она похожа скорее на силу природы, чем на человека. Однако Фрейд, с которым ее связывала двадцатипятилетняя дружба, утверждал, что еще ни в ком не встречал столь высоких этических идеалов, как у Лу. Вообще, именно психоанализ позволил ей окончательно найти себя и почувствовать себя по-настоящему счастливой. Правда, Фрейду так и не удалось заставить ее изменить название ее книги "Благодарность Фрейду" на безличное "Благодарность психоанализу". Фрейд ругал ее за непомерно изматывающую работу, говоря, что одиннадцать часов анализа в день -- это слишком. Но психоаналитиком она была от Бога -- сохранилось множество восторженных свидетельств ее пациентов.

 

Лу исполнилось 50, когда она познакомилась с Фрейдом в 1911 году. Она вновь начинала все сначала. Он же, не терпевший отступничества в вопросах своей теории, кажется, позволял непозволительное только Лу -- ему нравилось, как она дополняла "его анализ своим русским синтезом": "Я начинаю мелодию, обычно очень простую, Вы добавляете к ней более высокие октавы; я отделяю одну вещь от другой, Вы соединяете в высшее единство то, что было раздельно". Исследователи удивляются, как все же после близости с двумя величайшими романтиками -- Ницше и Рильке -- она так легко вобрала в себя суровый реализм Фрейда. Мне же кажется, что именно в этих необычных отношениях закалялась виртуозность ее интроспекции. Сама Лу называла два фактора, повлиявшие на ее выбор в пользу психоанализа: во-первых, то, что она выросла среди русских, -- а это люди, особо склонные к самокопанию, а во-вторых, близость с человеком необычной судьбы -- немецким поэтом Райнером Мария Рильке.

 

Действительно, она была для него одновременно любовницей, матерью и психотерапевтом. "Все настоящие русские -- это люди, которые в сумерках говорят то, что другие отрицают при свете", -- писал Рильке своей матери после знакомства с Лу. Россия была их общей любовью и дверью в сказочный мир: Лу дважды привозила Райнера в страну своего детства. В наиболее известном из ее романов -- "Родинка" -- одна из частей называется "В Киеве"... Она была старше Рильке на 14 лет, их удивительная близость продолжалась 4 года, -- и потом еще 30 лет она оставалась для него самым большим авторитетом и самым близким человеком. В подтверждение тому вот строки этого гениального поэта, посвященные Лу. "Нет без тебя мне жизни на земле. Утрачу слух -- я все равно услышу, Очей лишусь -- еще ясней увижу. Без ног я догоню тебя во мгле. Отрежь язык -- я поклянусь губами. Сломай мне руки -- сердцем обниму. Разбей мне сердце -- мозг мой будет биться Навстречу милосердью твоему. А если вдруг меня охватит пламя И я в огне любви твоей сгорю -- Тебя в потоке крови растворю." 1897, (пер. А. Немировского) * * * Порой мне кажется, что вся ее жизнь была неким уникальным экспериментом -- она словно испытывала на эластичность границу между мужским и женским началом: сколько "мужского" она в состоянии вобрать в себя без ущерба для своей женственности? Или, если угодно, наоборот: сколько "мужского" она должна ассимилировать, переварить в себе, чтобы достичь, наконец, подлинной женственности? Эта неутолимая тоска по целостности на-половину обреченного существа... Даже если согласиться с Ницше относительно "абсолютного Зла", то это было бы зло в гетевском смысле этого слова: "то, что без числа творит Добро". Она могла разрушать жизни и судьбы, но само ее присутствие побуждало к жизни. "У нее был дар полностью погружаться в мужчину, которого она любила, -- вспоминал о Лу шведский психоаналитик Пол Бьер. -- Эта чрезвычайная сосредоточенность разжигала в ее партнере некий духовный огонь. В моей долгой жизни я никогда не видел никого, кто понимал бы меня так быстро, так хорошо и полно, как Лу. Все это дополнялось поразительной искренностью ее экспрессии... Она могла быть поглощена своим партнером интеллектуально, но в этом не было человеческой самоотдачи. Она, безусловно, не была по природе своей ни холодной, ни фригидной, и тем не менее она не могла полностью отдать себя даже в самых страстных объятиях. Возможно, в этом и была по-своему трагедия ее жизни. Она искала пути освобождения от своей же сильной личности, но тщетно. В самом глубоком смысле этих слов Лу была несостоявшейся женщиной". "Расточительность сердца" -- так назвал свой роман о Лу польский писатель Вильгельм Шевчук. Угадал ли он? Последними словами, сказанными самой Лу перед смертью, были: "Всю свою жизнь я работала и только работала. Зачем?" Было ли тайной мукой Лу расточительство сердца или, наоборот, его нерастраченность?

 

 

 

6:08 pm - Кусок вчера (всё, что не стихи - то проза)

Вчера днём, между делами, мне очень захотелось мяса. Говорят, работа с людьми к этому располагает - не знаю, так ли это, но время на поесть у меня было, так что я решила пойти и мясо обрести. Причем почему-то, сама не знаю, почему, захотелось мне обрести мяса не абы где, а именно в одной конкретной забегалочке, в которой молодые мы студенческих времён вечно что-то жрали на ходу на последние деньги. Я уже лет сто как не была. Это не значит, однако, что с тех пор я стала на сто лет старше - будем считать, что для мяса и для нас скорость движения времени отнюдь не одна и та же; а того, кто из седьмого ряда крикнул "что мы есть, как не мясо", я попрошу подойти ко мне отдельно, и мы поговорим. Рррр. Так вот, пошла я в заветную забегалочку, дабы найти там своё успокоение на ниве горячей пищи. В своё время эта забегалочка отличалась тем, что в ней кормили не только очень вкусно, но еще и очень дешево - поэтому, собственно, мы её тогда так и любили. Сейчас в середине дня я ем преимущественно где попало, то есть не там, где хочется, а там, куда есть время забежать, а если уж времени достаточно много (нонсенс: когда это времени бывает достаточно много?), иду в "нормальное кафе". Вчера времени было, как обычно, мало, но если мне почему-то чего-то хочется, я это обретаю даже тогда, когда совсем нет времени. Я проигнорировала несколько вполне нормальных мест на поесть и поскакала туда, где меня терпеливо ждали в течение последних десяти лет. Ждали меня, надо сказать, без особой суеты. Обычная атмосфера восточного израильского общепита (я люблю восточную кухню) , обычное жарящееся мясо (о! сказал нос), обычные салаты и сухарики на стойке. С одной только разницей: за те десять лет, которые меня тут не было, куда-то вслед за мной отсюда ушли столики, за которыми можно есть. А соображаю я, как известно, хорошо, но не сразу. То есть то, что сидеть мне тут будет негде, я поняла уже после того, как в моих руках оказалась здоровенная пита, туго набитая мясом, соусом и овощами. То есть мы с питой оказались на улице в буквальном смысле слова. Можно было, конечно, встать где-нибудь в уголке заведения и прямо там же и поесть, но, во-первых, у любой экзотики есть свои пределы, а во-вторых, я и сидя-то так себе едок, вечно всё на себя проливаю и просыпаю, а уж стоя... Короче, мы с питой посовещались и решили искать ближайшую тихую скамейку. Скамейка нашлась ровно через дорогу, на улице Бен-Иегуда. Из двух условий - быть ближайшей и тихой - она соответствовала одному, то есть была ближайшей. С тишиной оказалось хуже, потому что улица Бен-Иегуда - одна из самых людных в Иерусалиме. Но мясо остывало на глазах, а центр города вообще не самое подходящее место для поисков тишины, поэтому я твёрдо уселась на обнаруженную скамейку, одним махом поблагодарила Того, Который, и за трапезу, и за приют, и занялась едой. По улице Бен-Иегуда (а она пешеходная, поэтому по ней вечно фланирует толпа народу) мимо меня неторопливо брёл разнообразнейший люд. То есть мне, помимо хлеба, было предоставлено еще и зрелище: ибо нет более занятного, расслабляющего и одновременно увлекательного занятия, нежели наблюдать за рекой, текущей по улице Бен-Иегуда. Я наблюдала, река текла. Нам было хорошо. На меня, сидящую прямо по ходу движения всех, и с упоением жующую своё горячее мясо, оглядывались по-разному, но с приязнью. В принципе, жующие индивидуумы на улице Бен-Иегуда - не редкость, но сейчас зима (да, да! что бы там ни говорили товарищи из-за рубежа, у нас ЭТО - зима!), поэтому мало кто вот так сидит и обедает. Мне улыбались (я улыбалась в ответ), дважды пожелали приятного аппетита (я сказала "спасибо"), один раз подошли, повиляли хвостом и предложили чуть-чуть поделиться (я отщипнула кусочек). Нос у меня был в соусе, а шарф - в крошках. Какой ужас, сказал внутренний голос тоном моей мамы. Какая разница, сказал он же моим тоном. Какая прелесть, сказал тот, кому я дала кусочек мяса, а еще дашь? Ну на, сказала я, но больше не проси. Как вкусно, сказал организм. Тем временем тантрическое однообразие улицы Бен-Иегуда прервалось, и неподалёку от меня возник Человек. Человек был одет в рубашку с коротким рукавом (температура воздуха - примерно ноль градусов) и в большую кипу на голове. Нет-нет, брюки на нём тоже были. Человек набрал воздух в лёгкие, взмахнул руками и грозно закричал на всю улицу: знаете ли вы, чем день отличается от ночи? Думаю, знаю, отреагировала я мысленно, но вряд ли наши с тобой знания совпадают. Тем, продолжает Человек очень громко, что ночью вы должны все ко мне приходить, чтобы я вас трахал!!! (ну точно не совпадают, удрученно констатировала я). Я ночью сплю один, и никто ко мне не приходит, кричал Человек в летней рубашке, и это позор для нации, позор, позор, позор!!! Вы все - молодые, красивые, наглые - позор для нации, да! Позор для нации продолжал продвигаться по своим делам, осторожно огибая оратора. По улице текли совсем разные представители позора для нации: молоденькие девочки и дамы постарше, приличные молодые люди и вихрастые подростки, пожилые женщины и инвалиды в колясках, собаки женского пола и они же пола мужского. Все, надрывался Человек, все, все до единого вы должны приходить ко мне по ночам! Иначе я не скажу вам, чем отличается день от ночи, и вы этого не узнаете, никогда! Вышеупомянутые "все" продолжали серьёзно рисковать и никуда не шли - впрочем, была еще и не ночь. Человек покричал еще какое-то время, огляделся, еще раз взмахнул руками и целенаправленно двинулся вдоль дороги. Но вдоль дороги там сидела я... Я четко поняла, что сейчас ко мне будут вязаться (я ведь тоже позор для нации в упомянутом смысле), а в таких ситуациях я всегда себя ощущаю довольно неловко и никогда не знаю, что сказать. "Слать по рутингу" (с), конечно, можно, но у меня рот набит мясом, да и не такой я большой умелец слать по рутингу незнакомых людей. Тем не менее, не убегать же - сижу, жую. Человек подошел вплотную, склонился над сидящей мной и тронул меня за плечо, чуть разворачивая при этом к себе. Я подняла глаза. Он пару секунд внимательно всматривался в моё лицо, а потом опустил взгляд на мою еду. - Кушай, деточка - неожиданно мягко сказал он, - кушай. Это очень хорошо, что ты кушаешь. После чего развернулся, и пошел вниз по улице, подпрыгивая на ходу.

 

 

 

Давай, давай, на борта ковчега
поднимемся не спеша.
Над нами в небе смеётся Вега -
сияющая душа.
Я знаю, что разница между мёртвым
и прочими - ерунда.
Птица под номером сорок четвёртым
отправилась в никуда.

Сначала мы будем смеяться, а вскоре
взлетим вместе с ними в выси.
Когда понимаешь, что горе - не горе,
спокойней даёшь зарок.
Гора не идёт к Магомету. Но горы
ходить не умеют. А мы все
умеем не только ходить, но и море
переходить поперёк.

Смотри, смотри, ворона летит!
Давай сосчитаем её.
А если нам от кого влетит,
с него и возьмём своё.
Мы выпятим грудь и поставим чай,
и скажем: не быть беде!
Прощай, ворона, мой друг, прощай.
Мы встретимся - там, в нигде.

 

 

 

 

 

 

 

О покое. Один раз в жизни я мечтала, чтобы на меня упал потолок. Потолок, который, по моей задумке, должен был на меня упасть, был высоченным потолком старого московского дома, с лепниной по углам и небольшой люстрой по центру. Над потолком гнездилась крыша, того же старого московского дома, довольно тяжелая - в том плане, что если бы потолок на самом деле на меня упал, а вслед за ним (видимо, от удивления), упала бы и крыша, мне бы вряд ли пришлось когда-либо решать еще какие бы то ни было проблемы. То есть я лежала в кровати и мечтала, как бы было хорошо, если бы на меня сейчас упал потолок. Нет, мне вовсе не было зашкаливающе плохо. Наоборот, мне было зашкаливающе хорошо. Мне было пятнадцать лет, и у меня было всё.

На следующее утро меня ожидало очень давно ожидаемое свидание с тем, кто на тот момент составлял плюс-минус весь смысл моей жизни, плюс пенилась и кипела вокруг меня и с моим участием масса разных интересных дел, плюс через несколько месяцев мне предстоял отъезд в Израиль, куда я очень хотела уехать, да. И вот лежала я в квартире у своей бабушки, ночью, на кровати, глазела в белеющий в темноте высокий потолок, балдела от того, сколько же всего хорошего меня в жизни ждёт, не могла заснуть от количества и качества бурлящего адреналина, и вдруг подумала: а вот хорошо бы на меня сейчас упал потолок. Быстро, разом и навсегда.

Зачем? Затем, что, по моему ощущению, тот конкретный момент был моментом полного, максимального и исчерпывающего счастья. Повторяю, это был момент, когда у меня пятнадцатилетней было в душевном плане всё, в чем я, пятнадцатилетняя, на тот момент в этом плане нуждалась. У меня были любовь, творчество и будущее. Ничего, кроме этого, мне не было нужно. Ничего, кроме этого, у меня и не было (если не счесть ценным имуществом дикий нрав и жуткий нос). Если бы на меня сейчас упал потолок, думала я, улыбаясь в темноте сама себе, это был бы исчерпывающий конец всего, что со мной было в жизни. Мне так хорошо сейчас, что лучше уже вряд ли будет - и не потому, что ничего хорошего со мною уже не произойдет, а просто потому, что любая человеческая шкала восприятия имеет свои границы. Если я сейчас ощущаю, что мне беспредельно хорошо, и ничего лучше я ощутить уже просто не в силах, значит, это - моя верхняя граница. А если я УЖЕ там, то зачем мне дальше? Тем более, что никакое "дальше" (а тем более - любовь, творчество и будущее) не обходится без неожиданностей и разочарований. Тем более, что необязательно испытать то, чего ты так ждёшь - достаточно вплотную к нему подойти. Тем более, что "а предвкушенье слаще, чем вкушенье". Тем более, что.

Потолок на меня, как нетрудно догадаться, в ту ночь так и не упал, более того - как тоже нетрудно догадаться - я не особо и расстроилась. Просто запомнила идею: что вот был в моей жизни такой момент, когда я была настолько счастлива, что мечтала, чтобы на меня упал потолок. Я потом довольно часто вспоминала эту идею. Даже говорила иногда: вот, мне сейчас ТАК хорошо, что... Кстати, тогда, наутро после той ночи, всё почему-то пошло наперекосяк. Интересные творческие дела оказались на поверку сложнее, чем казалось, и принесли сильно меньше удовлетворения, чем хотелось, долгожданное свидание состоялось и окончилось стрррррашной ссорой, длившейся еще полный месяц из немногих оставшихся мне на жизнь в России, а отъезд в Израиль, как прекрасно знают все пережившие подобное, был не "хорош" и не "плох", он был просто другой жизнью, огромным этапом, изломом всего и прорывом через всё, и его очень сложно было определять в понятиях "счастлива" или "нет", особенно в первые годы. В общем, ничего лучше, чем та ночь с тем потолком, меня действительно еще долго не ждало. Потом-то ждало, конечно, потом я начала взрослеть и расти, потом были пережиты такие вещи, пережить которые уже само по себе - счастье, не говоря уже обо всём остальном, но еще несколько лет, когда я думала иногда: а хорошо ли, что на меня в ту ночь не упал потолок? - у меня не было, не было, не было ответа. Теперь-то есть, конечно. Но то теперь.

То, что хотел бы я высказать, высказыванию ну никак не подлежит. Не подлежит оно высказыванию, хоть ты тресни. Ну о чем ты, скажи на милость? О потолке? О счастье? Об этапе? Об этапе, конечно. У меня что ни день, то этап, что ни год, то этап, что ни жизнь, то этап. Пережили - ладушки. Собрали в коробочку памяти всё интересное-нужное-важное, собрали в другую всё сложное-печальное-отчаяное, взяли в руки обе коробочки, тщательно забыли, в которой руке - какая, и перешли себе дальше. Так и живём. Так и живу.

Если бы хотя бы мочь объяснить, о чем. Даже ладно уже высказать - просто объяснить. Вот просто сказать: я, мол, о том-то. Или об этом-то. Один мой приятель, когда мы собираемся, чтобы поиграть в бридж, на мой из вечной задумчивости задаваемый вопрос "ну, во что играем?" неизменно отвечает "в футбол". Можно о футболе, да. Но зачем же я буду писать о футболе, если то, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит? Низачем. Не пишу.

Из чего? Господи, из чего? Из каких-таких слов и фраз вынуть, извлечь, вытащить, выразить, выкристаллизовать (какое длинное слово) всё то, что так угрюмо тяжело ворочается там, откуда выход один - сюда? Проблема-то не в словах, не в словах и не в темах, и тем немало, и слова (ну в самом деле) подобрать несложно, проблемы высказать то, что высказыванию не подлежит - хотя бы потому, что высказать его тяжело, и только дойдя до какого-то уровня себя, вообще возможно (вечный вопрос - дошла? нет?), но и потому, что, когда его высказать не пытаешься, век не избавишься от него. Век. Что такое "век"? Это окончание слова "человек", да? Человек - это чело (лоб, голова - может, мысли?), которое живёт век. Свой век, не чужой. Потом умирает, и вместо него поднимается другое чело, на другой век. Моё чело бьётся о стекло. Моё стекло бьётся о чело. Садомазохизм какой-то, честное слово. Тоже неплохо, если подумать, но сводить всё на свете к садомазохизму - это всё-таки некоторый примитив. Есть же, в конце концов, и другие способы познать себя, попутно доставив удовольствие окружающим.

Я еще долго могу плести слова (кто бы сомневался), но есть ли смысл? Сплетая слова, ухожу от темы. Но темы нет (вру: тема есть), есть сильное желание написать то, о чем можно написать, только выразив до конца уровень его невыразимости. А тот, кто понял это объяснение, не нуждается в этом объяснении... Мне тяжело, мне хорошо. Мне так, как и должно быть, и только страх не смочь, не договорить, не успеть (не поймать?) толкает меня вперёд в моём упрямстве. Ну зачем тебе, спрашивается, биться головой об забор? Затем, что пока не пробьёшь забор, не выйдешь на свет. А зачем именно головой? А голова крепче остальных частей тела. А зачем именно своей головой? А чужой пробьёшь - выйдешь на чужой свет. Чужой свет - он прерывист и переливчат, он хитёр и обманчив, он светит, но не греет, он греет, но не тебя, он душевен, но не нужен. А свой свет - это то, что находится за тем, что нужно пробить для того, чтобы попасть туда, куда без этого не попасть. А тот, кто понял эту фразу, не нуждается в этой фразе. А всё-таки хорошо, что на меня тогда не упал потолок.

Собственно, я тогда просто не знала, о чем мечтать. Мечтать о падении потолка - глупость, мальчишество, детский сад. Если ты видишь над собой потолок, и чем-то он тебе смутно мешает, и хочется его куда-нибудь сдвинуть, даже если в крайнем случае и на себя - не надо его ронять. И пробивать головой его тоже не надо. Сквозь потолок просто можно пройти, не задумываясь особо об этом самом потолке, а будучи сосредоточенным на том, что за ним, пройти сквозь, мельком присутствие этого самого потолка отметив, пройти и выйти на свет - свой, не чужой - и вдохнуть полной грудью, и ощутить внезапно этот бывший потолок как нынешний пол, и задрать голову повыше в приступе восторга (хорошо-то как, Господи!), и немедленно увидеть над головой другой потолок. Следующий. И подумать: я сейчас так счастлив, так счастлив, хорошо бы сейчас этот потолок на меня упал!

А это всё от лени, на самом деле. Потому что куда проще дойти до момента высшего счастья и браво уронить на себя потолок, нежели этот момент высшего счастья пройти, и потолок над собой отменить, и ощущение неравновесия пережить, и выйти, наконец, туда, где... Где? Э, то, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит. Просто каждый раз находишь еще одно измерение, вот и всё. И живёшь уже там, в нём, и задумываешься над совсем другими вещами, и видишь вещи совсем по-иному, не потому, что в прошлый раз было хуже, а потому, что каждый раз измерение - другое, и вещи - другие, и смысл - другой, да и ты другой, если подумать. Тот же, но другой. Умеющий и могущий настолько больше, чем раньше, что тебя это своё знание и умение уже просто не интересует. Есть вещи и поинтересней, чем собственное знание и умение, право слово.

И никаких потолков. Не потому, что их нет. А потому, что они тебе уже не нужны. Ничего, как-нибудь впоследствии ты им тоже не пригодишься.

 

 

 

 

4:45 pm - Отвари потихоньку калитку... (если нечего больше варить)

Главное в жизни - это развиваться, правда? Я тоже так считаю. Особенно это касается тех сфер приложения сил, в которых ваше - в данном случае, моё - развитие отстаёт от нормального среднестатистического в таких масштабах, что это уже перестаёт быть грустно и становится убедительно. Я про кулинарию. Нет, лекцию на тему "Вообще-то я умею готовить, меня просто надо заставить" мы отложим. Я действительно вообще-то умею готовить, и меня даже не нужно особо заставлять, просто есть вещи, которые у меня получаются лучше (и я их, соответственно, делаю чаще), а есть вещи, в которых я настолько ярко альтернативно одарена, что сердце радуется. К последним относятся, например, мои таланты парикмахера. Один раз в жизни моя бедная мама попросила семнадцати что ли летнюю меня подстричь ей "чуть-чуть вот здесь". Ей было лень идти к парикмахеру, да там и нужно было подрезать какой-то сантиметр. Получившуюся плешь на полголовы ("деточка, постарайся, чтобы было РОВНО..." - "а как?" - "а ты подравнивай, подравнивай...") тот самый парикмахер, к которому было лень идти, маскировал маме своим искусством в течение целого часа, матерясь при этом на всех известных ему европейских языках. Европейских языков, известных парикмахеру, было немного, но ему хватило. Маме тоже. Косички своей дочери я плету криво. Больше ни к чьим волосам меня не подпускают. Так вот, о вещах, которые у меня получаются лучше и я их, соответственно, делаю чаще: кулинария к ним не относится. Я не хвастаюсь, я констатирую. Во всём, что касается домашнего хозяйства, я в собственном доме играю роль обаятельного импотента: как правило, я "не могу", еще чаще при этом "не хочу", но время от времени у меня что-то такое всё-таки получается, и все немедленно бурно радуются ("плохой солдат, но как старается!"), после чего я на какое-то время получаю освобождение от данной физкультуры, под предлогом "не могу же я всё время этим заниматься". Но иногда - иногда - мне, застарелому импотенту, измученному чувством вины и постоянной задумчивостью на тему "как-то не так мы, Маня, с тобой живём", неожиданно и самой чего-то эдакого хочется. Я не знаю, что там взыгрывает в моих мало пригодных для готовки генах, но время от времени я слезаю с протоптанной колеи, привычно петляющей между материками какого-то количества до боли знакомых и до автоматизма отработанных блюд, архипелагами под названием "сегодня готовлю не я" и островами под названием "а сегодня не готовит никто", так вот, я с этой колеи решительно слезаю и заговорщицки подмигиваю тем членам моей семьи, которые оказываются поблизости. "А сегодня...", говорю я голосом доброй бабушки, "а сегодня у меня идея. Сегодня я хочу приготовить тебе...." Моё личное непрестанное счастье заключается в том, что те члены моей семьи, кто выжил со мной весьма нехилое количество лет и браво собирается жить со мной же дальше, наделены небанальным запасом терпения и бескрайней доброжелательностью. Ну конечно, говорят мне радостно! Ну конечно, приготовь, дорогая! Ух ты, говорят мне восторженно. Я с удовольствием это съем, уверяют меня искренне. Я верю. Я вообще доверчивая - кто пробовал, тот в курсе. Меня очень легко убедить в хорошем отношении ко мне и в том, что меня простят, что бы ни случилось. По сути, это - единственная причина, по которой я всё-таки иногда готовлю. Кстати, тем, кто считает, что всё вышеописанное можно гораздо короче выразить одной фразой "две руки и обе левые" (это - ивритский вариант русского определения рук, растущих понятно откуда), могу передать привет. На самом деле, есть масса деятельности, требущей участия рук, и удающейся мне не просто "нормально", а, смею утверждать, весьма и весьма неплохо. Печатаю я, между прочим, тоже не ногами. Ладно, на этом месте я, пожалуй, остановлюсь, потому что тема "а что еще я неплохо делаю руками" заведёт нас туда, куда мы абсолютно не собирались. Потому что собирались мы поговорить о моих кулинарных подвигах. Говорим. В богатой практике моих разовых просветлений обаятельного импотента бывали разные стадии, я даже пирожки с капустой один раз пекла (а чего, нормально так... изделие, окрещенное мною "лепёшки капустные", прокатило на ура и было сгрызено куда быстрее, нежели из дома выветрился запах горелого теста), но на этот раз стезя порока в виде выкрутасов была мне чужда. Я всего-навсего решила сделать вареники. Нет, вы не поняли. Не те, сложные, с начинкой и которые лепят, на это я замахнусь не раньше, чем придумают машинку для автоматического выбивания дурацких идей из больной головы. Простые вареники. Ленивые. Которые "раз-два и в дамки". Которые не в состоянии приготовить только полный идиот, по утверждению тех, кто меня на это дело подсадил. Уточню. Не так давно я была в гостях. В гостях я провела энное количество дней. В гостях мне было обалденно, тепло и уютно. Среди прочего, в гостях меня кормили. Оооо как меня кормили... Нет, я и дома не голодаю. Я нигде не голодаю. Более того - мне везде, где я ем, обязательно вкусно, потому что там, где мне невкусно, я не ем. Но в тех гостях мне было особенно вкусно - видимо, еще и потому, что кроме вкусно, мне было еще и интересно. Хорошее сочетание, между прочим. Видимо, оно и ввело меня в заблуждение на тему "есть сложные блюда, которые готовятся быстро". Я просто сильно отвлекалась, поэтому мне казалось, что, скажем, плов - это раз плюнуть. А уж многоступенчатое жаркое - ну просто нечего делать. Проблема в том, что три кресты и две пики - это не флеш-рояль. Но каких-то вещей, несмотря ни на что, я и пробовать не стану, я знаю свои границы. Другое дело - вареники. Вареники мои умелые хозяева лабали не то что на ходу, а практически на лету. В течение двадцати что ли минут из вынутой из холодильника пачки творога получались пышные и красивые ОНИ, которые выкладывались на тарелки и съедались быстрее, чем околачивающиеся поблизости коты успевали сказать "хочу". Мне это не показалось. Я видела, что это просто. Я видела, как хозяин дома, играючись, одной рукой замешивал тесто, другой варил кофе, а третьей дирижировал сводным хором осени с оркестром. Я видела, как хозяйка дома, в другое утро и по моей личной просьбе, извлекла эти самые вареники абсолютно из воздуха, параллельно деятельно обсудив больше насущных тем, нежели уместилось бы на выбитом в камне слове "творог". Её руки порхали над столом, в легкой дымке из муки и ритма, её глаза глядели куда угодно, только не на разделочную доску, вареники у неё вылетали из небытия абсолютно самостоятельно, радостно прыгали в кастрюлю и с весёлой песней оказывались в готовом виде на столе. Их было много, их было вкусно, их было красиво. Я вспомнила, что главное в жизни - это развиваться, и решительно произнесла: "а вот ЭТОМУ ты меня научишь". Да чему там учить, с жаром сказали мне, это же э-ле-мен-тар-но! Герасим, подумала я, вы чего-то недоговариваете. Но вслух не сказала. В конце концов, могут и у меня быть свои маленькие тайны. С того момента и до нынешних дней, когда я наконец решилась, прошло некоторое время. Не потому, что почему-то и вообще ни почему, просто так получилось. Творог был закуплен и влажно дышал в холодильнике, семья была оповещена, все трепетали и терпели. Наконец, настал момент такой, я засучила рукава и сказала "пора". После чего сняла телефонную трубку и позвонила маме. Нет, рецепт вареников (присовокупив "я тебя умоляю, нет там никакого рецепта") мне дали еще тогда, в гостях. Но дали мне его, явно не учтя мою альтернативную одарённость в данной области. Из беглой тирады, выданной мне на пулемётной скорости ("творояйцазамешать - мукасахардосолить - варитьготовностьпятьминут - датамнечегоделатьсамаувидишь"), я запомнила ровно два слова: "яйца" и "досолить". Справедливо полагая, что этого явно недостаточно для изготовления творожного чуда, я попробовала расширить свои знания. Знания на кулинарные темы я, как правило, расширяю так: звоню маме и выслушиваю, а как ОНА это готовит. Потом выбрасываю из её рецепта всё, что кажется мне непосильным, и честно выполняю оставшееся. Если оставшееся состоит исключительно из этапа "и довести до кипения", я иду пить чай. Но чаю можно было попить и без того, а вареников хотелось. Мама, сказала я, мама, ты только не смейся. Я хочу приготовить вареники, мама. Как ты думаешь, я сумею? Да там же нечего делать, я тебя умоляю! - с жаром воскликнула мама (сговорились, уныло сообразила я). Творояйцазамешать - мукасахардосолить - варитьготовностьпятьминут!!! Поняла? Поняла. Рецепт вареников - страшная тайна племени кулинаров. Выведать его так же невозможно, как рецепт памиентских блинчиков: его просто не существует. На самом деле, вареники являются плодом любви творога и таланта, на свет появляются сами, когда хотят и только у избранных, а нам, остальным, приходится гадать, а как они это делают. Да никак не делают. Чистая магия. Мама, вяло трепыхнулась я, мама, а можно ЕЩЕ подробней? Да нечего там подробней, отмахнулась мама, творояйцазамешатьмукасахардосоли На этом месте я сломалась и пошла в интернет. Ну хоть там должно же быть что-либо, мало-мальски напоминающее... Ну хоть там, а? Нет-нет, там оно таки-было. Но то место, где оно было, я нашла не сразу. А сразу я нашла вопрос на каком-то кулинарном форуме: "как готовить ленивые вареники?" (оооо, застонало моё нутро в предвкушении, оооо!!!), и немедленный на него ответ: "да вы смеётесь, там абсолютно нечего готовить!!!". Дальше была знакомая ария про творояйцазамешать. Я её пропустила. Я её уже выучила наизусть, как заклинание. Может, ОНИ говорят это вслух, и тогда всё готовится само? Я попробовала. На звук моего голоса из-под стола вылез кот. На слово "творог" кот облизнулся. Больше ничего не произошло. Я вздохнула и с гордым видом великомученицы пошла на кухню. До этапа "вывалить на стол побольше муки" я дошла быстро. Потом я громко сгоняла кота с муки, потом я умоляла Диму запереть кота ("только сначала вымой ему лапы"), потом я выясняла в интернете, что там раньше - мука или яйца, потом вспомнила, что всё-таки творог, потом пришла Муся, и заинтересованно спросила, мама, а что ты тут делаешь? А хрен его знает, откровенно ответила мама, рьяно замешивая что-то с чем-то, кажется, в оригинале это называется "вареники". Мама, а что такое "в оригинале", спросила Муся. В оригинале, детка, объяснила мама, отплёвываясь от муки, обильно летавшей по кухне, это когда кто-нибудь приходит в гости и вареники быстро делаются сами. А на деле, радость моя, это когда слезь с моей юбки и пойди умой лицо. Оно у тебя в муке. Нет-нет, не надо заходить в кабинет, там заперт кот, он уже поучаствовал в нашем дне кулинара, с него хватит. Мама, а почему с него хватит, спросила Муся. А потому что С МЕНЯ хватит! - ответила я, и плюхнула на доску допонительную порцию муки. Творог разваливался на части и прилипал к рукам. "Только не клади слишком много муки, а то будет невкусно", советовала мне мама. "Только положите побольше муки, иначе будет липнуть", написали на кулинарном форуме в интернете. Если я когда-нибудь встречу человека, придумавшего кулинарию как таковую, я его убью. Пока Муся мыла лицо, Дима ставил на огонь кастрюлю с водой, а кот бился в дверь, требуя допустить его до финала марафона под названием "съешь вареник", я довела липкую белую субстанцию до того состояния, которое кратко характеризуется выражением "больше не могу". Творог по-прежнему лип к рукам, руки испачкали по ходу дела абсолютно всё, что было в пределах досягаемости, на белом от муки полу следы кота явственно переплетались с моими собственными босыми следами, и я решила, что можно начинать лепить. "Скатай колбаски", велела мама. Ну, скатала. А как их отлепить от рук, эти ваши колбаски? Ладно. Силой. Отлепила. Правда, после этого они стали уже гораздо менее колбаскными, но я придала им форму прямо на рабочем месте, приклеив к доске. В приклеенном к доске виде они держались на ура. Даже жалко было разрезать. Но надо же, надо разрезать! Потому что мы делаем не "колбаски ленивые", а "вареники ленивые", и что-то мне подсказывает, что это - не одно и то же. Даже если прилагательное "ленивый" употребить исключительно по отношению к исполнителю. Нарезав из липких колбасок что-то типа липких комочков, обваляв каждый липкий комочек в муке до сотояния мучной клёцки (иначе они суицидально отказывались расставаться с ножом) и заметив, что вода давно закипела и даже почти выкипела, я утащила полную тарелку этих самых липких клецок к плите и принялась, отклеивая их друг от друга, спихивать в кипящую воду. В этот трагический для вареников момент в кухне появилась Муся, с категорическим сообщением "я тоже хочу делать вареники!". А всё, чего требует дочка, должно быть исполнено. Точка. Я бы, может, и проигнорировала Мусин пыл. Но, во-первых, почему бы и не дать ребёнку поделать вареники, мне что, жалко? Может, научится чему, а там и меня научит. А во-вторых, я чисто по-человечески очень её понимаю: когда на кухне мука, тесто, бегающая мама и валяются всякие интересные продукты, а тебе при этом три года от роду, очень хочется поучаствовать. Ну очень. Ну дайте, дайте, дайте мне поучаствовать. Ну дали. Ну на. Пока я устраивала Мусе рабочее место, выдавала небольшую порцию творога и объясняла, почему не надо сыпать муку в солонку, вода почти окончательно выкипела, но это оказалось не самым страшным. Самым страшным оказалось то, что мои бедные вареники, ожидавшие в тарелке своей участи быть скинутыми в кипяток и брошенные в одиночестве ради ребёнка, варениками быть перестали. Они окончательно склеились и представили моему взору до отвращения однородную массу, чисто внешне разделенную на вялые клеточки, некогда бывшие отдельными комками. Их более удачливые собратья давно кипели в полупустой кастрюле, а эти бедолаги уныло посмотрели на мои протянутые руки и немедленно к ним прилипли. Всей толпой. Поручик что-то сказал и грязно выругался, я скакнула обратно к столу (на котором Муся раскатывала тонкую колбаску и жаловалась, что ей мало теста) и вывалила бывшие вареники обратно на разделочную доску, чтобы как-нибудь их там расклеить. Тем временем те и.о. вареников, которые бухтели о чем-то своём в кипятке, опять начали с дикой скоростью выкипать. Я перебежала к ним, уговаривая их прекратить, а их склеившихся друзей оставила на столе. "Ой сколько много теста!!!", радостно воскликнула Муся за моей спиной. Коротко о главном. Когда я, успокоив кипящую лаву, вытерев плиту и выловив из воды те вареники, которые не успели выброситься из неё сами, вернулась к столу, Муся увлеченно раскатывала на пухлые колбаски всё то, что я с таким трудом налепила. Смотри, мама, сказала она, не прекращая своей работы, я тоже делаю вареники! Что значит "тоже", устало удивилась я, по-моему, ты их тут одна и делаешь... А я так, погулять вышла. Судя по результатам. Кастрюля оказалась маловата, поэтому всё то, что мы с Мусей, объединив усилия, налепили заново, сварилось в ней в странные шершавые образования, изо всех сил лезущие из воды. Из образований кое-где торчал изюм и шел обильный пар. Дима, за некоторое время до этого сваливший из кухни под предлогом "вам тут и без меня весело", учуял запах и пришел узнавать, чего дают. Я пригляделась, и поняла, что знаю, как мы назовём это сказочное блюдо. - Дают закуску под названием "комки варёные". Тебе класть? Водку? Теплую? Из мыльницы? Когда это Дима отказывался от вкусненького. "Комки варёные" были обильно залиты сметаной, посыпаны сахаром и съедены одобрительно урчащим Димой, терпеливой серьёзной Мусей и гордо улыбающейся мной. А чего, вкусно, вообще-то. "Вкус приятный, а к запаху адаптируешься", как некогда сказала Диночка про чай "Лапсан сушонг", известный в народе как чай с запахом лыжной мази. Запах у моих вареников, впрочем, тоже был ничего. "Чего" был вид. Вид был ужас чего. Но мы, как известно, всех, кого любим, любим за внутреннюю, а не за внешнюю красоту, поэтому едим, зажмурившись, да еще и удовольствие получаем. Хотя удовольствие мы получаем вообще от всего, а того, от чего мы его не получаем, мы попросту не делаем. В смысле, не едим. Если кто-то думает, что я жалуюсь, он не прав. Я не жалуюсь. Я горжусь. Я сотворила новое для моей практики блюдо под названием "комки варёные", обогатила свой гастрономический репертуар и доказала всем самоуверенным кулинарам, что вареники - это не так уж просто. Так что теперь, дорогие кулинары, когда будете готовить свои "творояйцазамешать", вспомните о нас. Вспомните о тех, кто способен превратить в абсурд любой процесс (но и любой абсурд - в процесс). Вспомните о тех, кто не знает, сколько это - "по вкусу", куда это - "на глаз" и как это "до готовности". Вспомните, и возгордитесь своим величием. И утолите свои печали вершиной своего мастерства. И приготовьте, легко и быстро, нежные, пышные, вкусные вареники, и залейте их сметаной, и возложите на белоснежные блюда. И помяните при этом добрым словом тех, кто весьма щедро, но на редкость альтернативно одарён в кулинарной области. Потому что это ведь только мы способны со всей полнотой оценить всё то, на что вы способны.

 

 

5:29 pm - Обычный день в обычный разговор. Раз.

- Ну хорошо. И каким образом ты можешь это определить? - Да без проблем. Ситуация заключается в том, что если мы идём не от идеи, а от потребности, всё становится более закономерным. Потому что - Мама, я хочу песенки! - Сейчас я поставлю тебе песенки. Так вот, потребность присутствует в любом случае, в любом поведении, и было бы неверным делать вид, что - Мама, я хочу песенки!!! - Я ставлю, ставлю. Какие тебе - эти? - Нет, другие! - Эти? - Нет, другие! - Эти? - Да нет, нет, не эти, другие! - Ну вот что. Вот ЭТИ - другие. Я тебе гарантирую. Точно другие. Прекрати ржать!!! - Я не ржу. Я жду. - А слова-то похожи... - Это уже твои проблемы. - Мама, поставь мне песенки! - Ставлю, ставлю. Потребность часто, почти всегда, бывает неосознанной, и тут задача самого человека или того, кто работает с ним, эту потребность верно определить - потому что - От улыбки хмурый день светлей. От улыбки даже радуга проснётся! Поделись улыбкой своей... - Мама, я хочу пи-и-и-исать. - Так иди и писай, в чем проблема? - Мама, я пошла писать. - Удачи. Потому что сам человек, как правило, пытается свою настоящую потребность завуалировать тем, что кажется ему наиболее пристойным, приемлемым, нормальным - а происходит это потому, что - Мы не охи, мы не ахи, мы ночные ахи-страхи... - Гав! Гав-гав-гав! Ррррргавввв!!! - О Господи... Что это у вас там? - У нас там ничего. У нас там по соседней улице прошла кошка. Ральф, заткнись! - Гав! Гав-гав-гав! ГАААААВВВВ!!! - Ты по-хамски разговариваешь с собакой. С собакой надо разговаривать вежливо. Спасибо, Ральф. Я сказала, СПАСИБО, Ральф! - Плыву я сквозь волны и ве-е-етер... К единственной маме на све-е-ете... - Вот видишь, он тут же умолк. С собакой надо вежливо. - Со всеми надо вежливо. Со мной тоже надо вежливо! - А я разве с тобой невежливо? - Ты со мной вежливо. Это я вообще. - Мама, мне надо вытереть попу! - Иду, иду. Сейчас иду. Уже иду. Ральф, куда пошёл? - Я тебе сказала - веж-ли-во! Ральф, сидеть! Ральф, блин, сидеть! Ральф, козёл, отвали от меня, мне жарко! Отвали, я сказала, хватит меня облизывать, задолбал!!! А ну брысь отсюда, скотина! - Ээээ ты мне при случае дай пару уроков вежливых разговоров с собакой, ладно? - Ты попу вытерла? - Вытерла. - Вот и умница. - Мама мне попу вытерла! И вымыла! - Я рада за вас обеих. Так что у нас там с потребностями? - Уже ничего. У меня их не осталось. - Ой ли? - Бьют часы на старой башне, провожая день вчерашний, и звонят колокола-а-ААА - У меня остались одни способности. - Я бы скорее сказала, одни обязанности. - Тоже нефигово. - Мама, я хочу позвонить по телефону! - На, звони . - Нет, мама, я хочу позвонить по настоящему телефону! - Перед сном. Ты же знаешь - перед сном будем звонить бабушке по настоящему телефону. - А я хочу сейчас!!! - А сейчас извини. - Мама, надо сказать "извини, пожалуйста". - Извини, пожалуйста. - Спасибо, мама. - Мне кажется, дело не только в потребностях как таковых, сколько в умении правильно их определить. - А почему есть тенденция определять их неправильно? - Потому что многие из них малокомплиментарны. Проистекают от незрелости, невзрослости, комплексов, слабостей... - Еще скажи "пороков"! - Нет, не скажу. Пороки тут ни при чем. Просто в каждый конкретный момент жизни у каждого человека возникают, можно даже сказать - всплывают - определённые потребности, и один из стилей его работы - понять, каким образом их можно, во-первых, удовлетворить, а во-вторых, закрыть, насытить, так, чтобы перестать нуждаться в источнике удовлетворения. Или сделать его из больного - здоровым. - А кто определяет, больной источник, или здоровый? - А никто. Время. Если то, что происходит в рамках удовлетворения потребности, ведёт к развитию, а не к деструкции, оно здорово. Если к разрушению созданного и к разбалтыванию всей системы - оно больно. - И бОльно. - И больно. Но больно оно всегда. - Да, больно почему-то всё всегда. - Ну что ты хочешь, рост - процесс болезненный. - В каждом маленьком ребёнке, и мальчишке, и девчонке - Мама, я хочу другие песенки! - Радость моя, это УЖЕ другие песенки. - Мама. я хочу другие другие песенки. - Слушай, я сейчас сама начну ей петь, честное слово! - Не надо. - Не, точно начну! Кхм-кхм, ээээ там *ниже* та-ам *еще ниже* та-а-ам *во!!!* тааам вдали за рекой загора-а-ались огни... - Перестань! - В небе ясном заря разгора-а-алась... - Я тебя сейчас стукну! Перестань! - Сотня юных бойцооооов... Из буденовских вооооойск... - Мама, мне нравится эта песня! - Еще одна туда же. Я тебя очень прошу, замолчи! - Ну вот. Ты - неблагодарный человек, дорогая. Я, между прочим, на концертах для людей пою. Люди, между прочим, деньги платят, чтобы меня слушать! - Я не поняла, они тебе деньги платят, чтобы ты им ЭТО пела?!? - Ээээ ну нет, но в принципе - Я тебе покажу этот принцип. Когда дети уснут. А потом я тебя догоню, и ЕЩЕ РАЗ покажу тебе этот принцип. - Это уже интересно. А как он выглядит? Принцип? - Плохо!!! - Понятно. Я пас. Ставь ей другие песенки. - У меня больше нет песенок. У меня остались одни сказки. - Ставь сказку. - Три девицы под окном пряли поздно вечерком - Потребности есть у всех. Поэтому, когда я, условно говоря, ищу человека, который будет заполнять мне мою потребность в чем бы то ни было, я ищу того, кому я заполню потребность в обратном. И на какое-то время мы удовлетворяем друг другу наши неудовлетворённые потребности. - Но ведь так и строятся любые, в общем-то, отношения! - Да, так и строятся - изначально. Потом они либо разваливаются, либо начинают строиться иначе. Но если базисные отношения уже есть, то есть основные потребности уже удовлетворяются, остальные отношения строятся уже исходя из потребности не в отношениях как таковых, а в конкретных проявлениях от конкретного человека. - А выход из этого? Оно ведь небесконечно! - Выходов два. Либо потребность удовлетворяется, и тогда - Не-а. Погоди. Выходов точно не два. Помнишь - не бывает двух выходов из положения, это абсурд. Выходов много. - Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому - Гавррррргаврррргав! - Ральф, заткнись. То есть это, спасибо, Ральф. Выходов много. Либо люди ограничиваются выниманием друг из друга тех самых потребностей, ради которых сошлись, после чего всё по-тихому распадается. Либо что-то начинает строиться, и тут уже оно в какой-то мере откалывается от потребностей, точнее, вырастает на потребности что-то конкретное строить. Ну либо оно всё разваливает весь мир и сами небеса, после чего - Погоди, погоди. Почему оно разваливает? - Потому что вектор неудовлетворённости очень силён. Именно поэтому полезней в некоторых случаях пойти у потребности на поводу, нежели заткнуть её нафиг. Удовлетворить потребность вообще без начального объекта, только на внутренней силе, могут единицы. А у остальных - она всё равно всплывёт, ровно тогда, когда человек будет готов её удовлетворять, и в случае насилия над собой взорвёт всё насильно. Затыкать вообще вредно. - Ррррргав-гав-ррргаврррваф! - Заткнись, Ральф. - Мама, Йальфа затыкать вообще не вредно? - Затыкать, дорогая, вообще всех вредно. - А почему же ты - Рррррргав-гав-гавГАВВВВ!!! - Заткнись, Ральф! - Заткнись, Ральф! - Заткнись, Йальф! - Спасибо, Ральф. - Йальф, нужно сказать "пожалуйста"! - В синем небе звезды блещут, в синем море волны хлещут; туча по небу идет, бочка по морю плывет - Главное в процессе определения потребности - это правильно её определить, во-первых, и точно понять, что же тебе с ней делать, во-вторых. - А почему нельзя просто найти, чем её удовлетворять? - Потому что, как уже было сказано, любой процесс небесконечен. Определение потребности - первый этап, иногда второй, а первый - нахождение того, через кого её можно удовлетворить. Но третий этап - это понять, каким образом эту же потребность можно удовлетворять уже изнутри, через себя, без объекта. - Пошлятина, прости Господи. - Сама ты пошлятина. Ты думаешь, самоудовлетворение - это такая простая вещь? Это, знаешь ли, вершина мира! Ой... Да прекрати ржать, я не в том смысле! - Я не сомневаюсь. Я всё-таки с тобой знакома... Слегка... - Лебедь около плывет, злого коршуна клюет - Прекрати ржать! - Мама, надо сказать "пожалуйста"! - Прекрати ржать, пожалуйста! - Пожалуйста. - Мама, надо сказать "спасибо"! - Спасибо. - Пожалуйста. - Ты царевич, мой спаситель, мой могучий избавитель - Но мы-то знаем, что любые отношения, основанные на удовлетворении потребностей, недолговечны! - Вот именно. Поэтому и встаёт вопрос: либо бесконечно искать объект за объектом, потому что только свежий и неизношенный объект может точнёхонько давать (и находить) то, что требуется, либо учиться заполнять свои пустоты самостоятельно. - А с бывшими объектами что? - А ничего. Либо строить с ними настоящие отношения, основанные уже на реальном отношении друг к другу, а не на взаимном удовлетворении потребностей, либо просто разбредаться по-тихому. - Или по-громкому. - Это уж кто как умеет. - РРРГАВВВ-РРГАВВВ-ГАВ-РРР! - Вот именно. Спасибо, Ральф. - И что, так и ходить от человека к человеку, в поисках удовлетворения разных потребностей? - Если уметь с этим работать, то можно и походить какое-то время. Главное - в результате расти самому, а не вытряхивать всё больше и больше из окружающих людей. То есть постепенно становиться способным те же самые потребности "насыщать" изнутри, а не снаружи. - Знайте, вот что не безделка: ель в лесу, под елью белка, белка песенки поет, и орешки все грызет. - Знать бы только, насколько это возможно. - Думаю, возможно вполне. Иначе вариант - так до конца жизни и бродить в поисках, жалуясь, что никто тебя, бедного, не в состоянии удовлетворить. - Некоторые бродят. - Некоторые и мышей едят. - Мама, я хочу "Простоквашино"! - Не нужно тебе сейчас "Простоквашино", мы сейчас на горку пойдём. Договорим и пойдём. - С Мусей? - С Мусей. Муся вот-вот приедет от бабушки, и мы все пойдём на горку. - Мама, я хочу на горку! - Ну вот мы туда и пойдем. А с отношениями тогда что? - А что с отношениями? Настоящие отношения начинаются там, где - я не говорю уже "ничего", но хотя бы "не всё" основано на взаимном удовлетворении потребностей. Там начинается любовь - к человеку, а не к тому, что он может дать - там начинается дружба. - Или не начинается, если дотуда не дойти. - Ну, знаешь ли, это уж как в том анекдоте: "дайте ему шанс!" - Ветер по морю гуляет, и кораблик подгоняет - Дайте, дайте. О дай мне, дай мне, дай мне удлинитель . - Мама. я хочу удлинитель! - Удлинитель чего ты хочешь, радость моя? - Не морочь ребёнку голову! - Пусть скажет сначала, удлинитель чего она хочет. - Я не хочу "удлинитель чего". Я хочу просто удлинитель. - Дай ей удлинитель. - Я ей сейчас укоротитель дам. Языка. А потом догоню, и еще раз дам. В лоб. - Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит. А сама-то величава, выступает, будто пава... - Во-во. Именно звезда, и именно во лбу. Котя, хочешь звезду во лбу? - Гав! Гав! - Ральф, а по лбу? - Ты балда! Какой "по лбу", вон тебе ребёнка ведут! Видишь - там, вдалеке, показались! - Ой, и правда! Мусю привезли! Спасибо, Ральф! - Муся! Хочу Мусю! - Будет тебе Муся. Собирайся, пошли на горку. - Уррра! Горка, Муся, ура! Мама, я возьму ведро? - Бери, конечно. Вот и получается, что любой разговор о высоких материях неплохо начинать с разговора о потребностях. По крайней мере, это честно. - Что да, то да. Но ведь потребностями всё, начинаясь, не заканчивается! - Не заканчивается, конечно. - Потому что, кроме потребностей, есть еще и процессы. А они, будучи гораздо сложнее, нежели просто набор потребностей, являются, по сути, тем самым движением, которое - Мама, я взяла ведро! И совок, и куклу, и бутылку, и еще совок, и второе ведро - зелёное. - Давайте быстрее выходить, а то уже скоро стемнеет. - Ты кассету-то выключи. - День прошел — царя Салтана уложили спать вполпьяна. Я там был; мед, пиво пил — и усы лишь обмочил. - Мама, я хочу писать!!! - Иди писай. Мы тебя подождём. - Гав! Гав! ГАААВВВ!!! - Это он Мусю увидел. Спасибо, Ральф. Ну чего, я так и пишу? - Ну да, нормально, по-моему. Только не забудь упомянуть, что речь идёт только о небольшой части общей картины. - Естественно. Целиком картину не то что мы - сам Фрейд не знал. - Фрейд так точно не знал. - А кто вообще знает? - РРРРГАВ-ГАВ-ГАВ! - Во. Он знает. У него очень четкая картина мира. Ну чего, пошли? - Пошли. Кассету выключила? А теперь выключи собаку. А то о том, что мы идём, будет знать вся деревня. - Вся деревня и так обычно знает, что мы идём. Нас слышно. - Ну прям. ЕГО слышно больше. - Хорошо, хорошо. Как ты там говоришь? - Спасибо, Ральф. - Вот именно. Спасибо, Ральф. Я сказала, СПАСИБО, Ральф! Пошли? - Пошли. Ну хорошо, а что с процессами? Ведь если мы определяем их как движущую силу, то тогда - Жил старик со своею старухой - у самого синего моря... - Ты-таки забыла выключить кассету! - Ничего, Ральф послушает. Так вот, движущая сила всего происходящего с человеком - Они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года. Старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу. - Мама, а что такое "пряжа"? - Пряжа, дорогая - это движущая сила всего, происходящего с человеком! - Пришел невод с одною рыбкой. С непростою рыбкой, — золотою. - Мама, я хочу золотую рыбку...

 

 

 

-- Что значит взгляд, особенно взгляд визуала? Это не просто прикосновение на расстоянии, это серия взаимных и очень странных обменов: взгляд скользит по поверхности тел, задерживается на какое-то мгновение с равнодушием, небрежностью, или с любопытством, желанием, и тогда он останавливается, прямо и откровенно или нерешительно, тайком исследуя объект желания, сообщая ему жизнь и сам околдовываясь и очаровываясь пробужденной им силой. И мир отвечает на взгляд страстью каждой вещи, на которую ты смотришь. Лишиться этих глаз, не видеть, не чувствовать взгляда -- жестокое наказание. Поэтому так много иногда значит возвращение взгляда. И что так необходимо? -- Чтобы эта визуальная ласка не кончалась. Она завораживает сильнее любого телесного прикосновения. Она гипнотизирует, медленно, беспрепятственно проникает внутрь. Самое глубокое проникновение -- визуальное (не прерывай его). Самое восхитительное ощущение -- ощущение взгляда (не отводи его). Губы. -- Губы -- территория чувственности. Каждая выкуренная сигарета -- маленькая смерть-удовольствие. Сигарета всегда так откровенно отдается губам и с почти невозможным блаженством сгорает в ласках пальцев. Ее жизнь и смерть -- всего несколько минут -- в этих прикосновениях. Каждый вдох для нее -- поцелуй и каждый поцелуй смертелен. Чего же она хочет? -- Только прикосновения.   а также: Ролан Жаккар. Слон и муравей. Люк Бриссон. Платон: первая на земле разлука. Мишель Делон. Инцест: мерзости и соблазны Патрис Боллон. Дон Жуан: истинная горесть любви. Жан Бори. Конец века: бедствия любви. Дмитрий Король, Владислав Софронов-Антомони. Китайская энциклопедия маленькой женщины. Жан Бодрийар. Фрагменты из книги О СОБЛАЗНЕ. В. Софронов-Антомони. Бедро Пифагора. В. Софронов-Антомони. Модус "ОТЕЦ" и модус "ВНЕШНЕЕ". Интервью с Михаилом Рыклиным. Сергей Кузнецов. Алиса в стране виртуальных чудес: еще одна степень свободы (Сексуальность неживых и живых женщин в сети интернет). Арсен Меликян. Весенние письма больного друга. Алексей Пензин. Любовь и гипс. Биографическое reality show. Славой Жижек. Обойдемся без секса, ведь мы же пост-люди! Анатолий Паньковский. Против Саломе. (О девицах легкого интеллектуального поведения)

 

Голос. -- Если закрыть глаза и прислушаться, не спеша, внимательно прислушаться, можно услышать тихое потрескивание электрических разрядов, словно посылающих некое, остающееся обычно без расшифровки сообщение, и сумасшедший шорох ветра, который, обезумев от усердия, всегда шепчет что-то на ухо. Но все, абсолютно все, от спятившего ветра до последнего атома, замирает под чарующим звучанием голоса. Время замирает, движение останавливается, мир делает остановку. Мир тонет в этом голосе, ему уже не спастись. Вселенная с этого момента -- падшая девица. Ее смутил и совратил звук. "Алло?.." -- Ну как тут устоять? Разве можно не узнать этот голос? Разве можно не поддаться его обольщению? Он -- прикосновение бархата, в котором так хочется раствориться. Пальцы. -- "Мышка" млеет от восторга. Она так чувствительна. Как выдержать все это? Эти пальцы, чудо-ласки…Предел чувственности. Она стала наркоманкой и поскольку зависимость все растет, неудивительно, что бедняжка бредит: "я в раю!". Как много знают эти руки? Время растворилось в прикосновениях подушечек пальцев. Время превратилось в абсолютное ощущение, все стало ощущением и сосредоточилось на поверхности ладони. И значит необходимо продолжение. Движение. -- Наполнение, растворение -- все одним вдохом, небеса -- на земле, поток стрел и прыжок в водопад -- все в один миг. Движение -- это ощущения-стрелы, ощущения-копья, это поток прерывистый, задыхающийся, извивающийся, непрерывно сбивающийся -- это движение требует предельной концентрации. Значит -- нужно стать мишенью, быть под прицелом. Шестое чувство. Это ощущение не отделимо от случая, поскольку именно случай -- самый тонкий индикатор реальности

 

 

 

 

Какой забавный стиш у юзера suok я случайно нашла

водка и шишки - мечтали мальчишки
секс и влюбленка-мечтали девчонки
боря тихонько прятал полтос
у девочки-дауна новый засос
дедушка гулко пердел в туалете
дети делили траву на газете
бабушка водку пила из графина
за стенкой ебали соседку марину
папа сынишку отшлепал за двойку
кто-то баяны припрятал за мойкой
с люстры спускался сухой паучок
мальчик тихонько дрочил в кулачок
кто-то ругался, а кто-то ревел
кто-то просраться так и не сумел
в роддоме рожали убийц и спортсменов
менты задержали троих суперменов
парни снимали на трассе блядей
многообразны судьбы людей

 

 

03:20 pm
Пока ты чистый,
Пока ты прёшься по борьбе,
Любая кукла
Умрёт от счастья на тебе!
И пока ты веришь,
Пока ты давишь рычаги,
Рвутся целки,
Умирают целки от любви!

В интересах революции,
В интересах революци-и-и-и,
В интересах революции,
В интересах революции.

 

 

 

 

Россия обязалась передать Евросоюзу все паспортные данные гражданстраны в целях безопасности пересечения границ ЕС, - пишет vadim_sova. -
Теперь весь список доступен в Инете. Там указано все что можно вычитать в паспортных данных.
Я был в шоке когда нашел свои данные: проверьте себя, сайт ищет по транскрипции имени (Ivan Ivanov, например)
http://www.scrolllock.nl/passport "

 

 

 

 

 

02:14 pm
http://www.livejournal.com/users/tangodancer/165833.html?thread=2250441#t2250441

А вы бы согласились переспать с парнем для того только, чтобы порадовать любимую собачку? +)))

 

 

 

 

 

 

Киркоров, Гитлер, Войтыла
По поводу ж смерти понтифика,
эмоций у меня столько же, сколько по поводу смерти Гитлера.
То есть жалко, конечно, что его не наши пристрелили,
ну и хуй с ним.

Покойник был кровожадный бандит, придурок и быдло и среди
других кровожадных бандитов придурков и быдла ничем особенным
не выделялся. Чего в нем находили массы, мне совершенно
непонятно.

Массы вообще бывают преимущественно каловые.

И каким образом то или иное говно становится
первым среди кала (будь то Киркоров, Гитлер, Войтыла или
группа Тхе Беатлес) - процесс, видимо, совершенно
случайный. Если бы другое говно оказалось сверху,
слушали бы не Тхе Беатлес, а еще какого-нибудь
пидораса. Никакой разницы нет, просто люди
промывают друг другу мозги.


Привет

Для чего женщинам нужны мужчины

 

Дело в том, что у них - теплые ладошки, а у нас - холодные пальцы.
Они сильные и могут поднять нас.
Однажды они обязательно поймут (хотя бы на минуту), что лучше нас - нет.
У них есть пpинципы.
Иногда они моют посуду.
Они нас выше и могут достать книжку с веpхней полки.
Они отдают нам свои самые клевые майки.
Когда они говоpят: "Я тебя люблю", кажется, что ты есть.
Они умеют инсталлиpовать Windows.
Они знают и даже могут объяснить, что когда человек один, он - человек.
Они пpощают нам наш феминизм, хотя мы, заметь, им вообще ничего не пpощаем.
Они целуют нас в лоб, когда не могут остаться.
Они думают, что есть вещи, котоpые мы никогда не поймем, и только поэтому мы все понимаем.
Они кладут pуки нам на коленки.
Они с маниакальной настойчивостью желают платить за наш кофе, хотя и сами уже давно не понимают, почему.
У них из глаз текут слезы, когда дует сильный ветеp.
Они ходят в магазин, когда идет дождь.
Они хотят иметь наши фотогpафии.
Они помнят о нас совсем не то, что мы – о себе.
Они не видят пpичин для нашей диеты.
Они молчат, когда мы говоpим глупости. Хотя, когда мы говоpим что-нибудь умное, они тоже молчат.
Они лучше нас знают: может быть, чеpез сто лет, может, с каких-то дpугих
планет, но они позвонят.
Они пойдут на войну, если будет война.
Они не замечают испоpченный макияж.
Они делают вид, что их не достал пpаздник 8 маpта.
Они хотят изменить нашу жизнь.
В магазине последние деньги потpатят на шоколад.
Они никогда не научатся pасстегивать лифчики.
Их pаздpажает, если мы не носим лифчик, но не pаздpажает, если его не носят чужие женщины.
Они думают не только о любви.
Они любят своих мам гоpаздо сильнее, чем мы - своих пап.
В глубине души они умеют пpишивать пуговицы.
Они не отличают Allways от Kotex.
Они запpосто могут пpизнаться себе в том, что цель у них в жизни одна - спать с нами.
Они вытаскивают нас из чужих гостей, увозят домой и накpывают одеялом.
Они пpосто иногда накpывают нас одеялом.
Они любят наши голоса.
Им неважно, что мы говоpим.
Они не всегда пpовожают нас в аэpопоpт, но всегда встpечают.
Они покупают нам сигаpеты и платья.
Они думают, что наши сумки бывают тяжелыми, только когда они pядом.
Они не хотят быть похожими на нас, а мы на них - хотим.
Они смотpят, когда мы говоpим: "Посмотpи".
Они молчат, когда мы кpичим.
Когда они уходят, мы остаемся.
Когда мы думаем о нашей пpошлой жизни, мы думаем о них.
Их можно посчитать.
Они умеют дpаться.
Кассеты и компакт-диски у них всегда совпадают с коpобками.
Они считают быстpее нас.
Они дают свои фамилии нашим детям.
Они делают вещи, котоpыми мы гоpдимся.

 

 

 

 

творчество - профессия опасная и заниматься ею могут только люди, у которых изначально не все в порядке с инстинктом самосохранения. Мир художника анормален, патологичен. Творческие профессии вредны для здоровья. Готфрид Бенн писал: "За последние пять столетий большая часть выдающихся людей искусства были либо душевнобольными, либо гомосексуалистами, либо наркоманами, либо одержимыми суицидальным комплексом, за исключением разве что Гете и Рубенса". [Насчет Гете не совсем верно: как известно, ему пришлось написать "Вертера"для того, чтобы избавиться от суицидального комплекса.]

"Литература насквозь пропитана ядом", - свидетельствует ядоносный японец Ю.Мисима, отравивший этой отравой многих, но и сам получивший смертельную дозу.

"Искусство опасно художнику", - предостерегает другой интоксицированный, Ницше. У него же читаем еще одну важную мысль, помогающую лучше понять душевную конструкцию человека искусства: "Художник есть отсталое существо, остановившееся на ступени игры, которая принадлежит юности и детству".

Да, творческая личность часто инфантильна. Истинный писатель, художник, композитор подобен ребенку - свежестью восприятия, эмоциональностью, а главное беззащитностью. Отсюда повышенная ранимость, болезненное восприятие любой критики в адрес своих произведений. Критик - это образ Взрослого, образ Отца, обрушивающегося на дитя за то, что оно натворило нечто предосудительное. Истории литературы известно немало примеров того, как жестокость критики довела писателя до отчаянного шага. В "Энциклопедии литера-турицида" такие случаи есть и на "А"1, и на "Б"2, и на многие другие буквы алфавита.

 

 

 

 

  Магический Театр – исследование вихря гамм и красок противоречивой внутренней жизни с помощью ЗЕРКАЛА.

2.    Механизмы построения личности.

3.    Драматизация. Бинеры в сознании. Актуальные бинеры.

4.    Культурно-информационная матрица личности и техника ее перепросмотра.

5.    Система жестких связей в организме и методы их структурной переплавки

6.    Типология жизненных сюжетов (гедонистический, реалистический, ценностный, творческий и Объемный). Методы возгонки от гедонистического к творческому и Объемному сюжетам.

7.    Точки бифуркации в судьбе. Механизм Выбора. Сверхзадача.

8.    Лестница Намерения.

9.    Сущности, тормозящие развитие. Точки их входа и работа с ними.

10.          Сферы и фазы жизни. Сюжетные линии и ведущие обстоятельства.

11.          Позиция Неустойчивого Равновесия.

12.          Нелинейные Стратегии построения личности.

13.          Категории Постструктурной Алхимии.

14.          Доминанта Человеческого. Принцип доминанты.

15.          Искусство построения, как мастерство Игры.

 

 

А на диване лежал петух. Мягкий, меховой, желтый, со вмонтированным внутрь кукареком. Когда на петуха нажимаешь, кукарек выплескивается наружу в виде дикого ора. Стандартная просьба в коллегином доме - "не сядь на петуха": никто не фанат слушать кукарек, а остановить его, если уж включили, нельзя никак, пока оно не докукарекает до конца. Поэтому особым фавором петух не пользуется, но Котяня его любит. Муся обнаружила этого петуха и, радостно вопя "купать курочку", потащила в бассейн. Коллега отреагировала на это нервно, потому что животное меховое и сушится долго. Она рывком догнала Мусю, намереваясь схватить и обезвредить, но Муся оказалась проворней. Она молниеносно поскользнулась на залитом полу, рухнула под ноги коллеге с криком "упая!" и быстро швырнула петуха в сторону бассейна. До воды, правда, не докинула, но там не зевала Котяня: она перехватила брошенное и меланхолично погрузила в воду.

 

 

 

 

Что ты плачешь, поезд нас ждет, утешительный поезд,
Ты хорошая девушка птица, лошадка и лань,
Ты послушай: на длинной платформе, где тени по пояс
От дорожных столбов, где не плачут, и ты перестань,

Этот поезд усатый, он дышит и трогает провод,
Черный уголь цветет в нем рассерженным красным цветком,
И такие глаза, сразу тонешь, как падаешь в омут -
Там у всех проводниц, а сочувствия нету ни в ком,

Не найдется плеча, чтобы плакать, и слов, чтобы вспомнить,
Там за мокрым окном черный лес и большая вода,
И холодное небо, и месяц, как яблоко, полный,
И огни семафора в сомненьях ночного труда,

И горчит кипяток, и со скрипом ржавеет железо,
И вчерашний военный, над стопкой набычившись, ждет:
Не приходят враги, только черти зеленые лезут,
Строят рожи, их за ногу мать или, может быть, в рот,

И собравшимся женщинам умная карта гадает,
Удивляются женщины - что и какая тут масть,
И крушение поезда каждой из них выпадает,
То брюнет, то блондинка, и некуда сердцу пропасть,

Вероломная девушка, что разлюбила солдата,
Тщетно пишет в письме, мол, забыла, гуляю с другим -
Никогда, никогда не настигнет письмо адресата,
Этот поезд быстрее, и воздух сомкнулся за ним.

И не страшно совсем, выходи и не бойся, не бойся,
Мимо красных закатов, сквозь черный и желтый костер
Проходи, это поезд нас ждет, утешительный поезд,
Сероглазый, как ты, смотрит в близкую ночь контролер.

 

 

 

историю строительства железных дорог
У Салтыкова-Щедрина в "Истории одного города"

...Потребовал Бородавкин к себе вероломного
жида, чтоб повесить, но его уж и след простыл
(впоследствии оказалось, что он бежал в
Петербург, где в это время успел получить
концессию на железную дорогу).

А вот в чем заключалась эта самая концессия:

а. Концессионер (под государственную гарантию
5% доходности) открывает строительство железной дороги.
Смета завышена вполовину против аналогичных
государственных строек.

б. Государство из казны
оплачивает 30-50 процентов от строительства.

в. Концессионер на эти деньги строит дорогу, оставаясь
собственником и дороги и акций и навара от завышенных смет.

г. Таким образом наваренные деньги делятся между
государственными чиновниками и родственниками
концессионера.

Правда, похоже на то, что сейчас происходит?

Вот здесь morky очень хорошо рассказывает
историю строительства железных дорог в царской
России.

Мораль этого ясна - в России капиталист исторически
был и поныне остается паразитом на государственных структурах;
а все вопли о невмешательстве государства в экономику
сводятся к банальному "не мешайте нам воровать у вас".

Сторонников либертарианства и экономических
свобод надо расстреливать, друзья. Это враги России
и русских, враги хуже Гитлера. Я не шучу.

 

 

 

 

 

Есть ли инопланетяне в Ростовской области?
08.10.2004 15:01
Геологи пытаются разгадать тайну древних каменных сооружений. Ученые полагают, что эта долина старше знаменитого Стоунхенджа. Кто и зачем собрал в одном месте огромные глыбы? Почему неведомые создатели построили из камней правильные круги и квадраты?

Как и когда аллеи мегалитов появились в этой долине реки Керчик, сказать толком сейчас уже никто не может. Стройные ряды древних камней, устремленных острым углом в небо, для местных краеведов пока неразгаданная загадка. Геологам-экспертам доподлинно удалось установить лишь возраст археологического памятника - как минимум 7 тысяч лет. Если ученым это удастся доказать, то сенсационная находка в Ростовской области может смело претендовать на звание самых древних мегалитов в мире.

Александр Лудов, краевед: "Самая главная отличительная черта мегалитических сооружений — это строгое соответствие по азимуту. Основная масса менгеров строго ориентирована по направлению Запад-Восток. Если мы возьмем компас, то он нам показывает, что наши мегалиты именно так и расположены".

Разгадать тайну древних камней еще больше ученых мечтают местные жители. О своем соседстве с загадочными аллеями они рассказывают с большой неохотой и побаиваются здесь появляться в одиночку. С каждым годом хутор становится все меньше и меньше. Люди покидают долину камней: молодежь уезжает в город, а старики говорят, здесь что-то нечисто.

Стройные каменные аллеи в линию с востока на запад, другие четко по кругу, или по периметру квадрата. Археологи называют их "постели гигантов". В поисках истины в долину камней приезжают ученые и просто любопытные со всей России. Ученые спорят, задают вопросы, построены ли эти сооружения людьми, или они уникальные явления, но пока не находят ответы.

Александр Кожин, председатель Ростовского общества охраны памятников истории и культуры: "Велика вероятность, что к этому приложена рука человека. И если подтвердится, что это сделано очень давно, то это будет мировая сенсация. Это будет место культовое для всей России".

Гипотез происхождения этих уникальных мегалитов немало. И пока ученые безуспешно пытаются доказать друг другу каждый свою версию, природная эрозия безжалостно разрушает уникальный археологический памятник. Если его не сохранить, еще одна тайная человеческой цивилизации, возможно, так и останется никогда не разгаданной.

АЛЕКСАНДР ЧЕРНЕЦОВ
Первый канал

 

 

 

 

 

Тот факт, что окраинная "преступность" приобрела невиданный размах (ведь фильм, подобный "Ненависти", можно снимать хоть каждый день), свидетельствует о том, что перед нами целостное общественное явление, в котором находит свое отражение определенный универсальный процесс -- процесс концентрации населении и увеличения производства отходов. Речь идет о всемирной проблеме отбросов, ибо, если насилие порождается угнетением, то ненависть зарождается, когда человека отправляют на помойку.

 

 

Когда строят образцовые города, создают образцовые функции, образцовые искусственные ансамбли, все остальное превращается как бы в остатки, в отбросы, в бесполезное наследие прошлого. Строя автостраду, супермаркет, супергород, вы автоматически превращаете все, что их окружает, в пустыню. Создавая автономные сети сверхскоростного, программируемого передвижения, вы тут же превращаете обычное, традиционное пространство взаимообщения в пустынную зону. Именно так обстоит дело с транспортными артериями, рядом с которыми образуются пустующие территории. Именно так будет обстоять дело и в будущем, когда рядом с информационными артериями образуются информационные пустыни, возникнет своего рода информационный четвертый мир -- убежище всех изгоев, всех тех, кого отвергли средства массовой информации. К нему добавится интеллектуальная пустыня, населенная мозгами, оставшимися без работы по причине предельной усложненности самих информационных сетей. Ее будут населять, но уже в неизмеримо большем количестве, потомки тех миллионов безработных, что ныне изгнаны из мира труда.

Пространства, как и люди, становятся безработными. Строятся целые кварталы жилых домов и офисов, но они обречены навеки оставаться пустыми из-за экономического кризиса или спекуляции. Они -- отходы, всего лишь отходы и навсегда останутся таковыми, это не следы прошлого и не руины, которые все-таки представляют собой почтенные памятники старины. Эти дома -- памятники бездушию предпринимательской деятельности человека. И тогда хочется спросить, как же может ненавидеть и презирать самое себя цивилизация, которая с самого начала производит себя, причем умышленно, в виде отбросов, трудится над своим собственным бесполезным построением, создавая города и метрополии, подобные огромным холостым механизмам, бесконечно себя воспроизводящим; эти фантомы -- результат доведенных до абсурдных размеров капиталовложений, равно как и все большей их нехватки.

Ghost-towns, ghost-people [2]: сами человеческие существа бесконечно воспроизводит себя в виде отбросов или в виде обыкновенных статистов, удел которых -- обслуживать этот холостой механизм, символизирующий порочный круг производства, когда, вопреки требованиям истории, уже не Труд воспроизводит Капитал, а Капитал бесконечно воспроизводит Труд. Горька участь этого разрастающегося персонала, которому суждено перейти в отходы; так у человека и после смерти продолжают расти ногти и волосы.

Итак, наша культура превратилась в производство отходов. Если другие культуры, в результате простого обменного цикла, производили некий излишек и порождали культуру излишка (в виде нежеланного и проклинаемого дитяти), то наша культура производит огромное количество отбросов, превратившихся в настоящую меновую стоимость. Люди становятся отбросами своих собственных отбросов -- вот характерная черта общества, равнодушного к своим собственным ценностям, общества, которое самое себя толкает к безразличию и ненависти.

Наши мегаполисы, наши космополитические города -- своего рода абсцессы, оттягивающие возникновение более крупных нарывов. Архитектура и градостроительство, повсюду запуская амбициозные щупальца, производят одних только монстров, не с эстетической точки зрения (хотя, увы, и такое часто бывает), а в том отношении, что эти монстры свидетельствуют об утере городом целостности и органичности, о его дезинтеграции и дезорганизации. Они уже не подчиняются ритму города, его взаимосвязям, а накладываются на него как нечто пришедшее со стороны, нечто alien [3]. Даже городские ансамбли, наделяемые символической значимостью (Бобур, Форум, Ля Дефанс, Ля Вильет), представляют из себя всего лишь псевдоцентры, вокруг которых образуется ложное движение. В действительности они свидетельствуют о сателлизации городского бытия. Их внешняя привлекательность словно создана для того, чтобы ошеломить туриста, а их функция подобна функции места всеобщей коммуникации (аэропорта, метро, огромного супермаркета), места, где люди лишаются своего гражданства, подданства, своей территории. Впрочем, именно сюда и перемещаются всякого рода маргиналы и представители субкультуры, бродящие в поисках опустошающего экстаза и находящие его в этом паразитарном образовании. Даже когда подобные ансамбли создаются с культурными целями, они превращаются не в центры радиации, а в центры поглощения и выделения; это всего лишь преобразователи потоков, механизмы со входом и выходом. Возникает впечатление, что это экспонаты, сбежавшие со всемирной выставки, а не новая часть города; они свидетельствуют о космополитическом и дезорганизованном характере развития нашего общества.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К этой парочке, протянув ручки, подходит Муся, весь из себя ангелочек в кудряшках, и констатирует нежно, умильным тоном:
- Соба-а-ачкочка...

Вы бы видели эту "собачкочку". Собачкочка на тот момент больше всего напоминала средних размеров лающий танк, вчетверо больше Муси. Но любви, как известно, покорны все размеры - а Муся с Ральфом давние друзья, она как только начала ходить, так сразу научилась реагировать на его бурную к ней любовь: оперативно, как по команде "воздух!", бросаться на пол и закрывать голову руками. Юный, но уже вполне огромный Ральф при этом страстно облизывал закрывающие голову руки, а Муся восторженно хихикала из-под сжатых кулаков.
Теперь Ральф стал повоспитаннее и команда "воздух!" при общении с ним уже не нужна. Но иначе, чем "собачкочкой" я его про себя (а по большей части и вслух) уже не называю. Нормальная такая собачкочка. С полдома ростом.

Из того же самого слова бодро создался глагол. Крутится Мусь недавно вокруг меня, и издаёт звуки: мяу! гав-гав! мяу! гав-гав! и т.д., в течение какого-то не слишком маленького времени. Я молча выжидаю. Спрашивает в какой-то момент:
- Мама, ты знаешь, что я делаю?
(вот разрываюсь от догадок, а точно определить не могу...)
- Нет, не знаю. А что ты делаешь?
- Я собачкаю и мякаю.

Интересно, что не "собачкаю и кискаю", или, скажем, "гаваю и мякаю". Нет. "Собачкать" - это глагол. Производится от слова "собачкочка". А мякать - это так, мякать. Мяк! Мяк! Мяк!

Сегодня утром обуваемся с ней перед приходом дедушки, который должен забрать её на день к себе и к бабушке. Торопит меня:
- Скорей! Скорей! Я хочу, чтобы дедушка увидел меня уже башмакнутую!

Мы успели. Дедушка увидел нас уже обеих башмакнутых. Очень хотелось, благодаря его за помощь с ребёнком, честно сказать: спасибо Вам, а то я бы тут одна среди всех своих дел точно башмакнулась... Но я не сказала. Дедушка у нас серьёзный, и, боюсь, сам бы слегка башмакнулся от подобных формулировок.

Но наиболее сильное впечатление в плане актуального словотворчества на меня произвели мусины стихи. Она тут недавно их сочинила, в первый раз в жизни. То есть была когда-то, года в два, рифмованная фраза "я танцую на балете, здесь дети!", сказанная чисто по-чуковски, в приступе восторга от процесса "танцев на балете". Сказано и тут же забыто. А в этот раз (в неполные три) было иначе.

Сидим на автобусной остановке, ждём автобуса. Я читаю Мусе стихи, причем, чтобы и самой было интересно - стихи взрослые. Что-то намешиваю как попало, я не большой знаток поэзии, но стихи выбираю на свой вкус неплохие (тем более что плохих я наизусть знаю еще меньше, чем хороших). Читаем, читаем, вижу - она устала, прекращаем со стихами, отвлекаемся на что-то еще. И вдруг:
- Мама, я сочинила стихи! Давай я их тебе прочитаю!
Офигеваю. Давай!!!

Задумывается на секунду, после чего сходу, без единой остановки или заминки, с выражением, явно подражая мне, произносит:

Вот тут была скамейка,
У улицы с дождём.
Под листиками лежала
Ма-а-аленькая бабочка...

Честно говоря, я стекла под остановку лужей чистого варенья. Мне очень понравилось. Особенно образность, а также ритм и отсутствие рифмы. Мне всё понравилось.

Ну точно твоя дочь, ехидно сказал Дима, прослушав дома мусино сочинение в моём пересказе. Рифмой она уже пренебрегла, ритм у неё уже понятно какой и чей, еще чуть-чуть - и начнёт сочинять стихи прозой. А то, что это - всё еще стихи, доказывать будет твоим примером. Готовься.

Мне-то что, я всегда готова. Кстати, первое мусино стихотворение имеет и название. Убейте меня, почему, но оно называется "про стенку". Причем название явно не случайное: уже дома, когда я читала эти стихи Диме, Муся педантично меня предупредила: ты скажи, что это - "стихи про стенку". Я сказала. И теперь, когда мне грустно, или кажется, что еще чуть-чуть - и я совсем башмакнусь, я вспоминаю мусины стихи. Про стенку.

Вот тут была скамейка,
У улицы с дождём.
Под листиками лежала
Ма-а-аленькая бабочка.

Лежала, ага. У улицы, с дождём. Под листиками. Ма-а-аленькая бабочка.
Если присмотреться - она и до сих пор там лежит.

current mood: опять полёт пчелы, опять вокруг граната
current music: опять за секунду, но в обратную сторону

 

 

 

 

 

 

9:32 pm - Как закалялась сталь (эпизод)

Подхожу к детской, где кто-то активно возится, сопя. Дверь при этом прикрыта. Опаньки. Не рано начали закрывать дверь от родителей? Заглядываю. На диване стоит Муся, голая и в зимней шапке. Из шкафа вывалена на пол вся нижняя полка - те вещи, которые у меня отложены до зимы. Голая и в шапке Муся делает повелительный жест рукой: - Мама, уйди! Я тут одеваюсь! Ну, одеваешься, так одевайся. Мне не жалко. Интересно только, у кого она спёрла подобную интонацию - у меня, что ли? Так я её, вроде, переодеваясь, из комнаты не гоню. Ладно, человек при деле, пусть ему будет хорошо. Отхожу к компьютеру. Через десять минут из комнаты - плач. Не надрывный, как когда падают, а угрюмый, как когда что-то не нравится. Возвращаюсь. На том же диване стоит Муся, уже без шапки, до половины влезшая в свой старенький прошлогодний сарафанчик. Одна половина Муси, верхняя, при этом вставлена в сарафанчик самым неподобающим образом, торча локтями и когтями, а вторая половина Муси, нижняя, нетерпеливо переступает пятками и подергивается. - Застряла? - догадываюсь я (сарафанчик старый, и уже сильно мал - надо будет его отдать кому-нибудь помладше, но всё руки не доходят). - ХНЫ!!! - недвусмысленно отвечают мне из-под сарафанчика. - Давай я тебе помогу! - Хны... - соглашается странная скрюченная фигура, спрыгивает с дивана и подходит ко мне. Освобождаю фигуру от сарафанчика. Пыхтя, фигура забирает у меня снятую одежду и удаляется обратно на диван. - Помочь? - спрашиваю скорее для проформы. - Нет! - она категорична. - Нет, я сама! Уйди! Сама так сама. Уйди так уйди. Ухожу. Через пять минут - снова плач. В комнате, на диване, стоит залитая слезами и соплями Муся, на которой, однако же, надет давешний сарафанчик. Задом наперёд. - Ты чего? - спрашиваю. - Цветы пропали! - жалуется, хлюпая носом. Понимаю. Спереди на сарафане вышиты лентой пёстрые розочки. Если надеть сарафан задом наперёд, розочек не видно. Непорядок. - А ты его переверни, - советую, точно зная, что сама она не сможет. - Тебе помочь? Расстраивается. Трет глаза, размазывает слезы по лицу, отмахивается от лезущих в глаза волос. Приближаюсь. Хнычет. - Пожалей меня! Это у нас постоянная просьба. Неважно, есть или нет причина для жаления, важно, что человека надо взять на руки, погладить по спинке и поцеловать. Беру, глажу, целую, еще глажу, еще целую. Сопит у меня на коленях. Трогаю за сарафанчик: - Тебе помочь? Отталкивает мою руку резким жестом: - Нет! Я САМА!!! УЙДИ!!! Хорошо, дорогая, говорю я как можно мягче (хотя, честно говоря, уже очень хочется дать по шее и прекратить эти бесплодные попытки неизвестно зачем надеть старый и тесный сарафан, параллельно напрочь выведя меня из себя), хорошо. Ты тут одевайся по мере сил, а если захочешь меня видеть - то скажи. Не успеваю повернуться и подойти к двери, как за моей спиной раздаётся изможденно-торжествующее: - Вот. Смогла. Разворачиваюсь. На меня, хлюпая носом, смотрит абсолютно зарёванный ребёнок в абсолютно правильно надетом сарафане. Тычет пальцем себе в пузо: - Вот. Цветочки видно. Всё правильно. Я сумела. И продолжает всхлипывать, явно устав от всего этого маскарада. - Молодец!, - говорю, мучительно думая, сколько времени у неё теперь займёт этот тесный сарафан с себя содрать, - ты большой молодец, Муся, ты сумела. Ты умница. Хнычет. Устала. - Тебя пожалеть? - спрашиваю. - Да! - бежит ко мне, хлюпая носом. По пути с силой откидывает стоящую на дороге кукольную коляску. Коляска падает и переворачивается. - Слушай, - соображаю я, гладя чадо по спине, - слушай, а может, тебе хочется чего-нибудь покидать? Ты знаешь, это бывает, от усталости. Когда хочется чего-нибудь куда-нибудь швырнуть. Или чего-нибудь стукнуть. Хочется? - Да! - сопит она мне в колени. - Стукнуть хочется! - Тогда пошли. Привожу её к нашей большой кровати и показываю, как можно лупить по матрасу и по одеялу. Вот, говорю, давай бить матрас. Ему не больно, а человеку иногда надо чего-нибудь побить. Лупит кулаками по матрасу, серьёзная, изо всех сил. Пару минут молча, потом начинает в такт приговаривать: - В траве сидел кузнечик! В траве сидел кузнечик! Втра-ве! Си-дел! Куз-не-чик!!! Через какое-то время избиение матраса превращается в ритмичное похлопывание, а ребёнок, уже забывший, что цель была, в общем-то, побить матрас, радостно скачет, отбивая по матрасу ритм, и скандирует: втравеси-делку-знечик! втравеси-делку-знечик! в-тра-ве-си-дел-куз-не-чик! ВТРАВЕСИ-ДЕЛКУ-ЗНЕЧИК!!! Утомившись, валится на бок и хихикает. Параллельно хлюпает носом: остатки недавних слёз. Потом замолкает и лежит, задумчивая. - Тебя, - спрашиваю, - пожалеть? - Нет, - отвечает рассудительно, - не надо меня жалеть. Я ведь уже успокоилась. И тут же вскакивает, полная планов и намерений. Тесный сарафанчик трещит по всем швам. Через пять минут она уединится в комнате и из последних сил примется его снимать.

 

 

5:53 pm - дразнилка, что ли

я ненавижу тесных брюк, и уважаю честных фраз: иной порой скольженье рук куда нужней сверканья глаз. иной порой касанье век куда нежней, чем шорох книг: я не меняю прыг на бег, зато умею бред язык. зато имею каждый раз иной оргазм касанья рук: я всеобъемлю честных фраз, но ненавижу тесных брюк. когда живёт усталый маг своей средою окружён, он не умеет острых шпаг, предпочитая жирных жён . когда плывёт курносый бог среди воды своих подруг - он не меняет рык на рог, себе имея узкий круг. я не бываю быть беде, и продлеваю свой минут... а тут уместна рифма "где?", а здесь уместна рифма "тут". current mood: очередное адреналиновое отравление current music: а вы в него заглядывали, в это подсознание?

 

 

current mood: я раньше был никем, я и теперь никто
current music: но только знающий, кто я.

 

 

 

Пьянству-бой, блядству-хуй!
В состоянии сильного алкогольного опьянения меня всегда одолевают разного рода приступы-щедрости (дарение подарков и себя), сентиментальности (могу обрыдаться над какой-нибудь старушенцией в метро), агрессии (посыл нахуй всех находящихся на расстоянии 50 метров) и так далее. Каким будет очередной приступ-можно только гадать, и мои ебанутые друзья заключают пари на этот предмет. Полная непредсказуемость-поэтому всегда интересно.
Так вот, вчера меня посетил приступ ХОЗЯЙСТВЕННОСТИ. Поход в "Метро кэш энд Кэрри" логично завершился следующим списком купленного:

1. Электрофонарик с батарейками, влагозащищенный и противоударный, очень тяжёлый. - Ну нахуя мне фонарь, скажите? Светить им в морды встреченных по дороге домой местных колдырей и орать "Ночной Дозор, всем выйти из запоя сумрака!"?
2. Батон белого хлеба, при условии что я его не ем в принципе - Это я ещё могу объяснить-затуманенное алкоголем сознание и ослабленная воля победили совесть и диету
3. Стеклянные крышки для сковородок Тефаль - по размеру не подходящие НИ К ОДНОЙ СКОВОРОДКЕ У МЕНЯ ДОМА - Ммммм, ну да-есль учесть, как часто я готовлю, это неудивительно, что я не помню, какого размера у меня посуда
4. Визитница - Тут всё вполне логично, если учесть, что визитницы я проёбываю так же часто, как и зажигалки. Вот только хуйня какая - в чеке она есть, точно помню, я её брала-я найти её у себя я не смогла. Ну да, уже проебала
5. Набор новогодних шариков на ёлку - Если в ночь на новый год странный гость к тебе придёт-кто-то с белой бородой, в красной шапке меховой, с длинным посохом в руке и с подарками в мешке, с громким смехом, с добрым взглядом - значит, БОЛЬШЕ ПИТЬ НЕ НАДО!
6. Большая бутылка Мартини Бьянко - Без комментариев
7. Три зубные щётки - Имею привычку утром выдавать зубную щётку ночевавшим у меня мужчинам. Три штуки - это намёк от организма уйти с головой в непотребства?
8. Банка красной икры - Это, как я понимаю, закуска к п.6
9. Рога оленя на голову - новогодняя примочка, играют Джингл Бэллз - Я их сразу одела, и ходила в них, как дура, по магазину-праздника хочется, беспесды
10. Комплект красного кружевного белья-лифчик и трусы - Да, и п.9 на голову, п.6 внутрь через ротовое отверстие и трое претендентов на п.7 - и вечеринка удалась

Мммм-даааааааааа.............
Даже не знаю, что и сказать.

 

 

Котельная:

1. Поле кошачьей битвы.

2. Кошачий морг.

Каторжанин:

1. Кот с улыбкой на всю жизнь.

Окот:

1. Восклицание при виде шикарного кота.

Катала:

1. Кот красного цвета.

2. Возглас кота с минарета

Котловина - много котов, движущихся с гор большой шумной компанией (в поисках Сулико).

 

Католик - человек, похожий на кота.

Католицизм - много людей, похожих на кота (как явление).

Каталог:

1. Овраг имени кота.

Окись - окошевление человека. Метаморфоза.

Кислятина:

3. Кошка, только что вылезшая из болота.

Перекошенный - человек, переобщавшийся с котами.

Кошмар:

2. Кот в мареве; загадочный, таинственный кот.

Маркитантка:

2. Кошка, следующая за войсками.

 

 

«А в лугах трава замирала,/ а у меня жена захворала./ Ты хворай, жена, побольнее,/ умирай, жена, поскорее./ Я пойду в темные лесочки,/ срублю сосну боровую,/ расколю ту сосенку на 6 дощечек,/ сколочу своей женушке тесовый гробочек,/ опущу свою жену в глубокую яму,/ а сам пойду, удалой мальчишка, с девками гулять».

 

 

"Независимость и Жизнь"

03 Sep 2004|10:56am

Покойный мой друг Олег Прокофьев однажды написал стихотворение, которое начиналось так: В жизни осталось много секунд, Много длинных секунд... На самом деле именно в его жизни в тот момент длинных секунд оставалось довольно мало. Но речь не об этом. А речь о том, что "независимых" предметов в природе не бывает. "Независимая газета", "независимые баранки к чаю", "независимое заказное убийство" - все это чья-то неудачная шутка, которая незаметно прижилась. "Независимым" может быть только человек. Формально это может означать только две вещи: или у него столко денег, что ему не надо заботиться о них больше ("выкупил сам себя"), или он не стремится к деньгам, предпочитая тратить отведенные ему в жизни секунды на что-то другое, возможно более важное. Одним словом, независимых людей очень мало. А уж что касаемо "независимых журналистов" - то трудно себе представить существо более зависимое, чем журналист. Журналист зависим сразу и от "тиража", и от "бюджета", и от "тематики", и от "сроков", и от "строгого редактора с двойным подбородком", и от влиятельных читателей, и от того, какая сегодня погода, и от того, кто там как "пернет в правительстве", и т.д. Журналист зависит даже от такой банальной вещи как количество знаков (я по себе знаю, как ужасно себя чувствуешь, когда твою статью вынуждены урезать, чтобы она "вошла куда надо"). Зависимее журналиста, наверное, может быть только балерина в провинциальном театре. Но балерина в провинциальном театре не претендует на то, что она кормит нас "из рук независимой правдой". А журналист как бы претендует. Особенно развращенный, т.е. привыкший к тому, что "люди не думают", а просто кормятся из рук той правдой, которую скармливают. Наоборот, большей независимостью, как ни странно, обладают дома, открыто признающие свою зависимость. Например, BBC, которое так прямо и говорит, что зависит от британского правительства. Там, хотя бы, чуть что, сразу понятно: "правительство приказало". А так - транслируй что хочешь, "до следующего раза". * * * У иных же людей на лице прямо одна большая печать зависимости поставлена, "перманенто". И две, поменьше - в каждом глазу. Таких надо жалеть, но, по возможности, избегать. Ибо они распространяют вокруг себя флюиды рабскости. А это никому из нас не помогает

 

 

 

К друзьям (мужские стихи)

мы ходим неумытые
и богом позабытые
мешки дерьмом набитые
и трогаем себя
за голые, за красные
за может быть заразные
обрывки плоти грязные,
тоскуя и любя.


К женщине

Ты вчера обнажала такое,
а сейчас обнажаешь другое.
У тебя много разных частей.

Говоришь, что мужчины уроды
И, возможно, ошибки природы?
Так сказав, обижаешь людей.

 

 

 

 

 

В шестидесятые годы прошлого века года немецкий городок Вупперталь был знаменит двумя вещами: здесь родился Фридрих Энгельс и был изобретен аспирин. В 1973-м там появилась Пина Бауш - молодая женщина с улыбкой Моны Лизы, обожающая носить мешковатые свитера и грубые мужские ботинки. К тому времени она успела получить прекрасное образование в двух знаменитых школах, немецком "Фолькванге" у Курта Йосса и американском "Джульярде" у Энтони Тюдора, и поработать хореографом в близлежащем Эссене. В Вупперталь Пину пригласили в качестве последней надежды неотвратимо разваливающейся местной труппы. На ее обломках Бауш с неженским упорством возвела постройку собственной архитектуры - "Танцевальный театр Вупперталя", который муниципальные власти сегодня щедро финансируют (годовой дотации в 3 миллиона долларов могут позавидовать и более крупные театры) и, забыв про аспирин и Энгельса, преподносят как главную достопримечательность города. Пина и ее театр действительно того заслуживают. Паломничество в Вуперталь, на спектакли Бауш, не прекращается круглый год, достигая апогея осенью, во время фестиваля современной хореографии, носящего ее имя.

Секрет глубокого воздействия танц-театра Бауш на самые разные слои публики очень прост. Пина - гениальный психотерапевт, успешно лечащий себя и помогающий другим. Ее спектакли по сути не что иное, как записи в личном дневнике - местами эпатирующие, порой угнетающие, временами вызывающие острое чувство стыда, а иногда погружающие в райское блаженство. Словом, в наличии весь спектр чувств, так или иначе знакомых любому дышащему человеку. Доктор Бауш и ее актеры-ассистенты все это блистательно проживают, по-медицински грамотно делая акцент на приятном, чем избавляют себя и нас от фобий и комплексов.

В прошлый свой приезд Бауш лечила москвичей с помощью "Кафе Мюллер", "Гвоздик" "Контактхофа" и "Весны священной". В этот раз привезла препарат под названием "Мойщик окон", как и предыдущие, сделанный по одному рецепту: форма - последовательность не связанных друг с другом сюжетов; начинка - окрошка из танца, разговоров, пения и гимнастических трюков; специи - огромная гора ярко-красных лепестков роз, сменившая гвоздики, воду и землю, фигурировавшие в ранних опусах.

Разговор с обозревателем "РК" Пина начала с комплиментов тонкому, все понимающему и правильно реагирующему русскому пациенту:

- Это замечательно, что мы приехали в Москву, потому что у меня все еще живы впечатления от московской публики и встречах одиннадцатилетней давности.

- "Мойщик окон" - не самый новый ваш спектакль. Почему для московского показа вы выбрали его?
- Не могу сказать определенно. Сейчас мы играем 16 спектаклей, и выбор был по-настоящему трудным. Так захотелось: по погоде, по настроению, по состоянию артистов, по моему собственному сегодняшнему ощущению. И еще, наверное потому, что он очень отличается от того, то мы играли в предыдущие приезд.

- Тем, что впервые вас вдохновил Гонконг, азиатская тема?
- И этим тоже. Я поставила его в 1997 году, когда Гонконг воссоединился с Китаем. Мы поехали туда, бродили по городу, впитывали его атмосферу. И, конечно, спектакль навеян этими впечатлениями.

- А название? В вашем спектакле нет ни окон, ни мойщика, разве что странный тип, который спускается с колосников на детских качелях.
- Мне хотелось придумать какое-то китайское название. Но это сложный язык, и при переводе возникло много вариантов значений. Думаю, что со словами "Мойщик окон" связаны несколько вещей. Возможно, ситуация, при которой снаружи смотрят вовнутрь или изнутри наружу. Но это не главная причина. Мне нравится, когда название будит фантазию, избегая четких объяснений. Мне вообще трудно говорить о своих работах.

- Спасибо за то, что вы все же говорите. Потому что о вашей нелюбви к интервью ходят легенды.
- Это не связано с нелюбовью к интервью и интервьюерам. Это моя личная, негативная проблема. У меня все время какие-то трудности с языком. Либо я не могу выразить то, что хочу, либо начинаю говорить то, что говорить не надо, либо не там, где надо. Это еще давний, детский атавизм. Я и танцевать полюбила, потому что боялась говорить. А когда я двигалась, то могла выразить себя, не будучи чем-то скованной.

- Тогда странно, что в своих спектаклях, исключая "Кафе Мюллер", где вы все же мелькнули, вы не танцуете.
- Это одно из противоречий моей жизни. Я всегда хотела только танцевать и никогда не хотела быть хореографом. Если я что-то ставила до Вупперталя, то делала это только для себя. Когда я приехала в Вупперталь, то тоже думала, что буду ставить для себя. Однако все получилось с точностью наоборот. Прошло уже тридцать лет, а моя мечта - танцевать, танцевать и танцевать, так и не воплотилась. Я до сих пор жду своей роли.

- Получается, вы наступили на горло собственной песне, отдав ее своим артистам?
- И да, и нет. Да, потому что мои спектакли - это мои чувства. Это не значит, что они везде одинаковые. Они подобны воде, которая может быть ручейком, водопадом, рекой, струйкой из кувшина, но остается водой. Да, потому что каждый спектакль соотносится с каким-то периодом моей жизни. И тридцать раз нет, потому что его воплощают тридцать танцовщиков, каждый из которых сам по себе целый мир.

- Поиск таких исполнителей, вероятно, сложный процесс?
- Скорее интригующий. Я люблю людей, которые хорошо танцуют, но самое важное для меня это их человеческие качества. Если человек приходит и мне про него все ясно, я его не возьму. Мне интересны танцовщики, которые несут в себе нечто, чего сами не осознают, но я чувствую, что у меня они раскроются и сами себе удивятся. И я удивлюсь вместе с ними, и узнаю о себе такое, о чем, может быть, не подозревала.

- Со многими вашими "мирами" вы работаете очень долго. Например, Доминик Мерсье у вас уже тридцать лет. Не устали его "читать"?
- Он великолепный, и я еще не до конца его поняла. Это для меня открытая глава, которую долго предстоит осваивать. Он из тех немногих, к кому я обращаюсь, если мне нужен совет. А людей, с которыми я советуюсь, вообще очень мало.

- Вы так самодостаточны?
- Не всегда. Я бываю опустошена, когда выхожу из работы, заканчиваю спектакль. В этот момент я думаю: все, это последний раз, больше никогда не буду ничего ставить. А потом оказывается, что я должна делать новый спектакль, потому что его ждут танцовшики. Поэтому мне нужны силы. Это то, чего я желаю себе на протяжении последних тридцати лет. Здесь, в Москве я обедала с Юрием Любимовым, который меня вдохновил. Когда я узнала, что ему 87 лет, а он активно работает, я подумала, что мне только 64, и у меня должно быть еще много сил.

- У вас хватило сил создать ни на что не похожий театр. Как вы пришли к своему ноу-хау?
- Через страх. Когда я начинала, то всегда боялась, что кто-нибудь непременно придет и спросит, что я делаю. И я спасалась тем, что очень тщательно готовилась, у меня всегда был план. Но во время репетиций постоянно появлялись какие-то посторонние мелочи, разные любопытные нюансы, и в конце концов я встала перед выбором: либо следовать плану, либо проанализировать свои ощущения и попробовать их опредметить. Я выбрала второе.

- Просто в какой-то момент вы сказали себе: я буду ставить именно так?
- К этому все шло, но случился еще дополнительный стимул. Был 1985 год, мне позвонили из Рима и предложили поставить что-нибудь об этом городе. Вот это "что-нибудь" и повергло меня в раздумье. Неожиданно я лишилась своих главных поводырей - заранее данных сюжета и музыки. И тогда возникла идея поехать в Рим на две-три недели, и не одной, а с танцовщиками, чтобы из соприкосновения с городом в его разных ипостасях - от блошиных рынков до шикарных ресторанов - родилось что-то. В Риме тогда возник спектакль, который назывался "Виктор". И это был не просто рассказ о месте, но рассказ о времени, которое проживают люди в этом городе, о всех нас, о нашем счастье, страхах, переживаниях. Рассказ очень субъективный, поскольку все мы разные, и одновременно объективный, поскольку все мы люди. И далее, почти каждый год, стали появляться такие региональные продукции.

- У вас есть спектакли о Гонконге, Риме, Лиссабоне, Будапеште. Значит, возможен спектакль о Москве.
- Я считаю, что "Мойщик окон", который играется в Москве, становится не только спектаклем о Гонконге, но и о Москве тоже, потому что эта сцена, атмосфера, зрители придают ему особую специфику. В принципе возможен и персональный спектакль о Москве. Но это долгая и очень кропотливая человеческая работа. Это ни в коем случае не может выглядеть так: вот я в вашем городе, сейчас буду ставить. Город и танцовщики должны идти друг другу навстречу. Это должен быть кусок жизни, который каждый артист проживет в Москве, в общении с ее улицами, жителями, энергетикой. Когда город станет внутренней частью каждого из нас, тогда спектакль получится

 

 

 

 

 

 

 

 

Согласно стереотипным представлениям, японцы лишены креативности, не оригинальны, а обычный японец - это офисный работник в сером костюме, едущий в скоростном поезде, набитом ничем от него не отличающимися людьми. Но когда он вечером возвращается домой, к своей порноколлекции, оказывается, что он куда более изобретателен и уникален, чем вы или я. Он переодевается в униформу стюардессы и боксёрские перчатки и включает DVD с фильмом, в котором поп-модели гарнируют брокколи. На самом деле японские потребители порнопродукции настолько извращены, что индустрия просто не успевает угнаться за ними, изобретая всё новые и новые развлечения

 

 

Ириу-фетчи" (медицинский фетиш). Включает в себя самые разнообразные подвиды, от "каногофуруу сеифуку пуре" (игры с переодеванием в униформу медсестры) до клизмы, уколов, гинекологических исследований, катетеров и бог знает чего ещё. См. тж. "Сломанные куклы".

Трущиеся женщины - Думаю, это направление началось с футфетишных комиксов хентаи в стиле G-Taste. Тут женщины настолько гиперсексуальны и перевозбуждены, что принимаются тереться промежностью о разные предметы соответствующей высоты: углы столов, низкие оградки, лестничные перила и т.п., всегда в общественном месте. Обычно жанр представлен в видео, но если это комикс, то женщин изображают с огромными, пухлыми, похожими на мужские яички половыми губами.

Истязания носа - Разновидность садомазохистских "ганмен коогеки" - "нападение на лицо", где предметом внимания становится нос. Сначала фетиш состоял в том, что женщине в нос вставляли пальцы и тянули вверх, что превращало нос в свиной пятачок. Но в последнее время фетиш стал куда более изысканным, даже барочным, и/или жестоким: теперь используются тонкие цепочки, зажимы, клипсы, порой затейливо изготовленные, которые вставляются в нос и тянут его в ту или иную сторону. Иногда картина дополняется очень широко с помощью стоматологического расширителя распахнутым ртом, как в знаменитой сцене из "Заводного апельсина". См. также "Ганмен коогеки".

 

Попытки не описаться - Видео в стиле "ягаи", т.е. снятое в общественном месте. Несколько женщин соревнуются, кто из них сможет дольше терпеть. Показывается нарастающий дискомфорт, который переходит в самый настоящий позор, когда они наконец не выдерживают и буквально писаются при всём честном народе.

Фетиш на стрижку - Изобретён компанией, которая называется Cutiestyle. Видео изображают полностью одетых длинноволосых женщин, которых стригут, причём даже без всяких садомазохистских затей, просто стригут, много изображений крупным планом. На сайте этой компании вы в изобилии найдёте бесплатные картинки с длинными волосами, а чтобы посмотреть на стрижку, вам придётся заплатить

 

"Бодикон" (от body conscious - ухаживающая за своим телом) - предтеча субкультуры молоденьких девушек когал (см. "Когал"), модной в середине 90-х гг. Дело было так: примерно в 93 году вполне благополучные, обычные японские офисные работницы увлеклись аэробикой. А потом они повадились ходить по ночным клубам в облике откровенных проституток, демонстрируя свои новые накачанные тела. Одевались они обычно в узкие высокие сапоги и комично короткие миниюбки с подплечниками (видимо, на заднице - пер.). Ещё один случай, когда неприятное, глупое, раздражающее поведение женщин, стремящихся пустить пыль в глаза другим женщинам, было быстро превращено в фетиш и использовано для порнографии, что постоянно происходит только в Японии.

 

"Буккаке" (в этом слове нет ничего неприличного, оно значит просто "всплеск") - Этот фетиш, наряду с торговыми автоматами для продажи поношенных трусиков, произвёл революцию в представлениях молодого поколения американцев о Японии. Японцы, наверное, содрогнутся, услышав, что теперь их страну ассоциируют не с горой Фудзи и не с женщинами в кимоно: теперь среднестатистическому иностранцу прежде всего придут в голову буккаке и машины по продаже грязных трусов. В самых скандальных фильмах до сотни одинаково одетых мужчин стоят в очереди, чтобы кончить на одну и ту же женщину, в результате чего она оказывается полностью залита спермой. Но вообще-то буккаке - это любая эякуляция на лицо или тело, так что мужчин не обязательно должно быть много.

"Бурусера" (слово, образовавшееся в результате слияния английских bloomers - цветущее растение, и sailor - моряк). Ок, от этого яснее не становится, поскольку американцам неизвестно употребление ни одного из этих слов в таком контексте. "Блумерсы" - это маленькие шортики, которые носят старшеклассницы на уроках физкультуры, а почему "моряк", ясно из контекста. Итак, бурусера сегодня - уже не просто фетиш, а целый культ. Парни охотятся не только за трусиками Настоящих Неподдельных Школьниц, но и за их носочками, школьной формой (особенно этими самыми блумерсами), и даже мочой, почему бы и нет. Существуют магазины, в которых можно неспешно разглядывать соответствующий товар. Существуют и более "интерактивные" заведения, нарушающие законы о детской проституции тем, что в них Настоящие, Неподдельные Школьницы работают моделями, демонстрируя свои блумерсы, носочки, мочу и что-там-ещё-придёт-в-голову прямо в соседней от вас комнате, отделённые лишь односторонне прозрачным стеклом. А потом они, конечно, раздеваются и упаковывают свои вещички в маленькие сумочки. Парни собирают униформы, принятые в разных школах, и обмениваются ими, прямо как яйцеголовые коллекционеры альтернативной музыки. Которыми они, возможно, одновременно тоже являются.

 

 

Cat-slapping (Кошачьи пощёчины) - Новый фильм компании Soft On Demand состоит в том, что актриса AV просто подходит на улице к прохожим женщинам и бьёт их по лицу. Вообще-то, порнография ли это?

 

Deep Kiss (Глубокий поцелуй) - Популярная серия AV. К женщинам на улице подходят и просят их поцеловаться друг с другом. Серия сделалась популярной благодаря аутентичности, видимому смущению и эффекту первого лесбийского поцелуя. Вообще, сюжеты в стиле "просто невероятно, чего только эти обычные, нормальные женщины не сделают, когда их снимают на камеру" очень характерны для японской порнографии. См. тж. "Cat-slapping" и "Пантира".

 

"Этчи" (У этого слова совершенно потрясающая этимология, что характерно для нашего перевёрнутого с ног на голову мультикультурного мира. "Этчи" - это сокращение английского стиля произношения японского слова "хентаи", то есть "этчи" - японское произношение английской буквы "Н"... бррр). В общем, раньше это было синонимом "хентаи", а теперь просто означает "секс", например, выражение "этчи суру" значит "заниматься сексом".

 

"Эропури" (от "эро-" - сокращённое "эротический", и "пури" - "печать"). Наверняка вы слышали об автоматах "Пурикура" (примерно "Клуб любителей печатных изображений"), установленных игровых аркадах. Они устроены так, что в них люди могут делать эротические или порнографические фотографии самих себя в полуприватной атмосфере. Как и жанр Яои (см. "Яои"), это занятие не для мужчин. Этому развлечению предаются девочки-тинейджеры, увлечённо фотографирующие друг друга ню, что символизирует для них знак особой чисто женской связи, что-то типа "я достаточно доверяю тебе, чтобы позволить тебе видеть мою наготу, плюс всё остальное, что можно сделать в будке Пурикура, мы уже сделали, плюс нам по 15 и мы ищем новых приключений".

"Эндзё косаи" ("свидание для компенсации") - Полу-любительская форма проституции. Говорят, в конце 90-х гг. старшеклассницы в массовом порядке шли на панель, чтобы заработать деньги на покупку дизайнерской одежды. Не знаю, правда это или газетная утка. Но словечко существует.

 

"Ганся" (от "ганмен" - "лицо" и "ся" - выстрел) - семяизвержение на чьё-либо лицо

 

"Хуниё" ("мочеиспускание") - Обычный элемент садомазохистских практик во всём мире, хуниё в Японии распадается на два подвида: ганмен хуниё (на лицо) и ягаи хуниё (в общественном месте). Как и в рисовании граффити, цель состоит в том, чтобы совершить своё чёрное дело в максимально публичном и опасном месте и не быть пойманным. См. тж. "Ягаи".

 

Ику" ("кончаю!"). - Возглас, который издаёт герой порнофильма, когда делает вид, что испытывает оргазм. Словечко это смешное, поскольку происходит от глагола "икимасу" (уходить), так что буквально они кричат: "ухожу! ухожу!" (это особенно смешно англоязычному автору, который сам-то, кончая, наоборот "приходит", поскольку по-английски "кончать" - to come, т.е. "приходить" - пер.).

Ice cream girls (девочки с мороженым). Удобный способ доступа производителей порно к девочкам на улице с целью размещения снимков в журналах, не нарушая закон: подойти и предложить рожок с мороженым, леденец и т.п. и снимать, как девочка его ест. Да и взрослую женщину проще уговорить сфотографироваться в амплуа "модели с мороженым", нежели раздеться. Прекрасная иллюстрация принятого в японской порнографии подхода "поглядим-как-далеко-может-зайти-эта-обычная-женщина".

 

Дзибун но эросасин" ("дзибун" - "самостоятельный", "самодельный" + "эросасин" - "эротические картинки") - Ещё один приёмчик, используемый коварными порнографами, дабы уговорить женщину позировать. Если она слишком скромна, чтобы показаться фотографу, почему бы не одолжить полароид или цифровую камеру? Это позволит ей самой фотографировать себя в уединении собственной спальни, а потом просто вернуть камеру. Журнал получит картинки, а она получит деньги и сможет делать вид, будто ничего не было. Колоссальная потребность на изображения "обезличенных" и "бестелесных" вагин сделали такую практику стандартной среди многих издателей.

 

Каратистки против насильников - очень, очень дурная видео-серия от компании Soft On Demand. Я никогда не видел этих фильмов, как и многого другого из упомянутого здесь. Вот аннотация с сайта Nanpa's Place: "Предупреждение. Этот фильм - не для всех. Две прекрасные дамы, по совместительству обладательницы чёрного пояса, принимают вызов. Они сражаются по очереди против пятерых мужчин, одетых лишь в шорты-боксеры и шлемы. Девушки одеты в борцовские кимоно и лёгкие боксёрские перчатки. Ставка: если девушки продержатся 5 минут против мужчин, они получают $100 за первого противника, $500 за второго, $1000 за третьего и $2000 за четвёртого. Если они выстоят против всех пятерых, они получат $5000. Если же за означенный промежуток времени мужчинам удастся раздеть их, то девушки подвергаются буккаке или групповому изнасилованию от двадцати мужчин, прямо как в пещерную эпоху. Девушки, выступающие в этом жанре, - жёсткие и сильные бойцы, однако мужчины, их противники, чуют запах секса. Всё происходящее очень близко к изнасилованию, однако в некотором смысле добровольно. Женщины знают, на что соглашаются, и, в то время как они всеми силами стремятся не стать жертвами группового изнасилования, в конце концов никто не страдает. Очень интересная затея".

 

 

Конкуру" - ("конкурс") - Сексуальное соревнование, сочетающее в себе две ведущие темы AV, юмор и крайне систематичный, педантичный, упорядоченный подход к сексу. Конкурсные задания могут быть самыми разными, например: "Посмотрим, сколько мужчин ты сможешь довести до оргазма за пять минут"; или "Посмотрим, как долго может сдерживать оргазм мужчина, которого ласкают четыре женщины"; или старое доброе "Кто кончил первым, тот проиграл".

 

Куикоми" (как и "буккаке", это вполне приличное слово, используемое в непристойном контексте, и означает оно "вдавливать", "вминать"). Куикоми - это когда трусики врезаются глубоко в промежность и слегка там трутся и мнутся.

 

 

Нудо гекиго" (англо-японское "обнажённый театр"). Исполнители показывают стриптиз, а затем раскрывают и демонстрируют зрителям свои вагины, будь то при помощи увеличительных стёкол, передаваемых из рук в руки, или без них, после чего случается Хонбан манаита, то есть секс-шоу с участием зрителей

 

 

 

 

"Асикоки" (от "аси" - ноги, и "коки" - звук, которые получается при трении или полировке) - дрочить мужчину ногами. См. также "Фетчи".

 

 

 

 

 

 

обнажённых агентов по продаже недвижимости.

 

А ещё есть съёмки, в которых женщин заставляют нюхать собственные трусики. Они смущаются - значит, это порно.

 

"Сумата" (?) - способ "безопасного секса", сношение между бёдер.

 

 

 

 

 

О душах	06 Sep 2004|12:47am
Как утверждает subaman, "вертолеты - это души умерших танков". Тогда души умерших вертолетов - это стрекозы. А души умерших стрекоз - это уже, наверное, нельзя выразить словами.

 

А я тем временем иду в сауну, мысленно называя ее "ссауна".

И вот в этой ссауне раз за разом происходит странная вещь. Как только я туда захожу, закрыв за собой горячую стеклянную дверь, меня охватывает ощущение смерти. В этой темной комнате я сажусь на горячую лавку. Льется тусклый оранжевый свет. Пахнет, понятное дело, влажными "дубовыми" досками. И абсолютно тихо, тепло, темно. Время останавливается.

Меня охватывает тихая печаль - и я *всегда* начинаю вспоминать строчки любимого поэта:

...и муха толкает ножки
в темно-малиновый рай

Дело в том, что эта ссауна абсолютно соответствует какому-то переходному состоянию между жизнью и смертью. Вот так там оно и будет: сидишь голый на скамейке, рядом еще две-три бледные тени. Тоже сидят и ждут своего часа. Вам, Нургаян Семеныч, сюда, в эту дверь. А вам, Глашенька, сюда извольте. А этот, в синих трусах (показывает на меня), этот пусть немного обожжёт. А то ишь...

* * *

"Малиновый рай" же страшен. Это и не рай вовсе, а продолжение смерти, только с каким-то навязчивым исполнением всех желаний, доходящим до абсурда. Но поскольку это уже не жизнь, то по некоторым параметрам он выгодно отличается от суетливой беготни, которой мы посвящаем так много времени в земной жизни. Например, в "малиновом раю" царит абсолютный порядок. Стены обвешаны толстыми малиновыми коврами - кричи не кричи, никто не услышит.

Не дай Бог туда попасть.

 

 

 

 

Вчера ночью ко мне на улице подошла лиса.

Я и раньше знал, что в центре Лондона по ночам шуруют лисы: лет шесть назад из окна спальни Е. я видел, как лиса осторожно переходит дорогу на красный свет. Помнится, Е. мне тогда не поверила ("лисы не в Лондоне, а у тебя в голове, darling*").

Но вот вчера я, что называется, "нос к носу столкнулся" с самой настоящей лисой. Она посмотрела на меня с любопытством, но и с оттенком презрения, как смотрит на мужчину красивая пэтэушница, держась от меня на безопасном расстоянии.

Я сказал лисе: "Иди ко мне, не бойся!" - но лиса, видимо помня о том, что "мы отвтетственны за тех, кого мы приручили", ко мне не пошла, хотя и продолжала смотреть на меня с любопытством. "Знаю я, какая у вас ответственность, - читалось во взгляде лисы, - сам приручит, а сам..."

Нужно сказать, что лиса очень удачным образом сочетает в себе все лучшее, кто есть как в кошке, так и в собаке, являясь странным гибридом этих двух животных. Движения у нее стремительны, лапы очень сильны, при этом она не миниатюрная, но и не огромная, передвигается совершенно бесшумно, в отличие от собаки не брасается с оглушительным лаем на каждого прохожего, но при этом гораздо менее церемонная, чем кошка и более "целевая".

Я захотел ее сфотографировать - и потянулся к сумке, чтобы достать фотоаппарат. Лиса с любопытством ждала, что же я вытащу из сумки. Увидев, что я вытаскиваю очередную бесполезную железку, она презрительно заглянула мне в глаза на прощанье и исчезла в темноте в одном молниеносном броске.

 

 

Кошки предпочитают розовый. Или красный с черным. И кружева. И лямочки. И каблуки. Хотя могут обходиться и без всего этого.

Кошки всегда на грани фола.

Кошки всегда торопяться, но редко успевают.

Кошки любят мужчин. Нет-"любить" пожалуй не есть правильный глагол. Кошки живут в мире из мужчин. В мире для мужчин. В мире где мужчина есть и дух и плоть и вдохновение и... и все остальное прочее. В мире где живому мужчине нет места. В мире придуманном ими самими. И поэтому Kошкин мужчина всегда "-ист": серфингист, футболист, похуист и т.д. То бишь с атрибутикой. Т.е. что-то вроде  египетского божка-непременно с атрибутом (вроде змеи, или головы ястреба) -или ... серфбоарда или гоночного мотоцикла.
И функции у Kошкиного мужчины примерно такие же -ему приносятсья жертвы (потому что так надо), его чуть-чуть побаиваются (а как иначе), не очень ясно в чем его сила, но разбираться не по-правилам игры. Конкретность уничтожает хаос, а без хаоса нет сметения чувств. А Kошкам без страстей ну никак нельзя. Никак.
А еще Kошкам часто грустно. И еще чаще больно. Но Kошки думают что так и надо. Но самое ужасное ( не к ночи будет помянуто) Kошкам часто бывает скучно. Да. И это самое, ну самое кошмарное. И тогда летят головы. И божки низвергнуты. И отломаны им деревянные и глиняные башочки, и плачет бедная Кошка в три ручья, и холодно ее сердцу.

Амазонки живут по-своему. Обычно у них есть цель. Или цели. И заботы. И поетому им не скучно.

Амазонки почти не носят каблуков, но даже если носят им это удобно. Амазонки очень заняты.

У них куча планов. Они так заняты что даже иногда забывают что они женщины.

Они ироничны.

Они дружелюбны к мужчинам. Дружелюбны, но независимы.

У них теплый взгляд. И понимающее сердце. И может поетому они часто одни. А еще потому что редкий мужчина может поднять их лук (от которого так временами болит плечо) и натянуть тетиву.

Но иногда Кошкам надоедает быть Кошками, а Амазонкам устают быть Амазонками. и тогда они... просто меняются местами. ...Раз в четыре года... примерно.

 

 

 

 

 

Пару дней назад посмотрела фильм Амоса Коллека Bridget. Вот есть же такие люди-режиссёры, которых хочется расцеловать, и напоить чаем и провести легонько рукой по их душе, как по любимому дивану, и почувствовать... почувствовать вообще. И удивиться тому, что ты не один такой, и успокоиться, начав угадывать даже в своей ассиметрии намек на счастливый аккорд...

Fast Food Fast Women (тоже его фильм) я посмотрела 3 года назад. Посмотрела на вдохе. И выдохнуть не смогла.

Как это странно, что мужчина может TAK чувствовать. Выбрать именно такую героиню-странную, неудачливую, нерациональную, нелогичную, хрупкую. Увидеть ее, посочувствовать, понять и воспеть.

Bridget - героиня одноименного фильма говорит что-то вроде-"когда ты окончательно раздавлен-ты непобедим, ибо тебе нечего больше терять. Когда у тебя что-то есть ты уязвим, потому что хочешь сохранить это".

Это ли не есть схема нашего прибывания здесь? Так оно все и крутится. И Anna Thomson с ее странной красотой, беспомощными глазами, что-то среднее между анорексичным подростком и фарфоровой куклой-FRAGILE (хрупкая, вот самое точное определение) олицетворяет собой эту хрупкость: души человека, его внутреннего мира, его психики, да и просто его физического существованиа в жерновах реальности.

Думаю что фокус Коллека именно здесь. Внезапно начинаешь понимать что наша хрупкость и уязвимость это то что есть у нас самого ценного. ето и есть наша сила, наш неприкосновенный и вечно-обновляющийся фонд, наша живая вода. То что есть в каждом-спрятано, задушено, вымуштровано, зарубцовано, но ЕСТь. То что делает нас людьми. И если идти согласно логике Bridget (потерявший все могущественен), то и хрупкий=нерациональный, странный, но добрый -выходит победителем. И Bella (Fast Food Fast Women) и Bridget такие и есть.

...И наверное, если меня убеждать, я соглашусь, что кино есть кино, и что сказки всегда заканчиваются подобным образом. Но, знаете, даже на минуту закрыв глаза и представив, что в жизни может быть иначе... нет, я их лучше открою. 

 

 

 

 

А вот от имени читателя выступают Георгий Бовт, главный редактор группы деловых изданий ИД Родионова, и Александр Панин, новый шеф-редактор "Карьеры": "Можно выделить такой значимый аспект психологической мотивации покупки журнала, как стремление получить "положительный заряд" для своего личностного развития, роста. Журнал должен быть своего рода положительным стимулом для человека, находящегося в поиске путей для совершенствования себя и своей организации. То есть мы говорим о положительной установке журнала". На практике это означает, что в журнале не должно быть негатива: а то читателю будет "некомфортно".

Подобные пункты можно перечислять до бесконечности, но мы остановимся на самом главном:

Мы вообще работаем не для читателя, а для рекламодателя.

Вот с этого места - внимание. Ибо все, что говорилось от имени читателя, никакого значения не имеет. Наше дело - создать продукт, рядом с которым рекламодателю будет приятно поставить свою рекламу. Если мы хотим заработать большие деньги, рекламодателей надо привлекать солидных, денежных. А для этого мы должны сделать соответствующий продукт. Солидно выглядящий, с рекламоемкими текстами (банки, страхование, офисная мебель, элитная недвижимость, автомобили и т.п.), тщательно вылизанный, освобожденный от любых неприятных эмоций: ведь рекламодатель тоже почему-то мнит себя читателем и ни за что не даст модуль, если увидит на страницах что-то мало-мальски ему несимпатичное. А несимпатично ему все, напоминающее, что он живет в не очень благополучной, непредсказуемой и не особенно счастливой стране.

Помню, когда "Ломоносов" опубликовал фоторепортаж из деревни, где мужики-самоучки собирают из фрагментов старых автомобилей странные самоходные конструкции, издатель выговаривал главному редактору: "У нас солидное издание! У нас не должно быть этих рож и ржавых железок!"

 

 

 

На мой взгляд очень объективно....

Николай Алексанрович Бердяев

"Есть несоизмеримость между женской и мужской любовью, несоизмеримость требований и ожиданий. Мужская любовь частичка, она не захватывает всего существа. Женская любовь более целостна. Женщина делается одержимой. В этом смертельная опасность женской любви. В женской любви есть магия, но она деспотична. И всегда есть несоответствие с идеальным женским образом".

"У женщин есть необыкновенная способность порождать иллюзии, быть не такими, каковы они на самом деле".

"Любви присущ глубокий внутренний трагизм, н не случайно любовь связана со смертью... Мне всегда казалось странным, когда люди говорят о радостях любви. Более естественно было бы, при более глубоком взгляде на жизнь, говорить о трагизме любви и печали любви... Любовь, в сущности, не знает исполнившихся надежд. Бывает иногда сравнительно счастливая семейная жизнь, но это счастливая обыденность".

 

 

 

 

А как только включили конкуренцию и прочий  капитализм, началась мышиная возня: научные городки превратились в позорные муравейники. Те, кто до денег не жаден, все равно поглупели и пострадали, потому что репутация стала капиталом, а у человеческой природы так много инстинктов, которые умеют крепко ухватиться за это.
Наука совсем скучной не бывает, но почти во всем, в чем только можно, стала похожа на
конторский труд. Чтобы иметь возможность на что-то надеяться, нужно вернуть ситуацию
изобилия.

Серьезный вопрос: почему же богатые люди не все добрые, честные и хорошие, а вовсе наоборот? Они-то живут в ситуации изобилия. Фактически, это коммунизм, построенный в одной отдельно взятой социальной прослойке. А социобиология, в общем, та же.

А потому, что они знают, что есть бедные.

Бедные, точнее, информация об их наличии,  портят сердце богатых! И включает незримо
все иерархические механизмы.

Ленин Лениным, а ведь оно так и есть: в ситуации полного изобилия людьми управляет другая социобиология - совсем другая, чем в привычной ситуации нехватки, которая и выстраивает иерархии. Они не менее различны, чем, скажем, физика низких и высоких температур.

 

 

 

ПРАЗДНИК И ШАЛУНЬЯ

Крутить юлу я не умею

Кручу я хоботы слонов.

Когда я вижу много ёлок,

То значит скоро Новый год.

 

***

 

БАБКА - ЯГОДКА

Над Рейхстагом развеваясь,

Знамя Ленина парит.

Если ходишь ты без шапки,

То подхватишь менингит.

 

***

 

ТОТ САМЫЙ ВКУС
Завалилась я на мох,
Удалять собаки блох,
Прибежали тут бобры,
Посмотреть как мы бодры .

 

***

 

ЛОЛИТА И ДАРВИН

Корова ела мякиш хлеба,
А зайчик по лесу скакал
Как много на земле народу
Которых Бунин проклянал

 

***

 

ДАРВИН ПРИДУМАЛ ЛЮДЕЙ

Дождь льет стеной,
Ползет червяк домой,
Наступлю на него ногой,
Пусть умрет, как герой.

 

***

 

Утро. Гроза. Прочищаю глаза.

А гитара Лозы

Гадко лезет в трусы.

Не видать Лозе

Своей гитары в моей п"""е!

 

***

 

Я поднимаю вилку с макаронами

НА помойке я жрала с ворОнами.

 

Вставлял неинтересно

Мне парень неизвестный...

 

***

 

Столяр

Любовью заняться хочу с барсуком

Я даже зубы почистила

Но он оказался простым маньяком

И изнасиловал лиственницу.

 

***

 

Передайте от меня привет этой русской девочке, если видите в этом смысл: меня влекут такие души...".

В ожидании Ницше Лу и Рэ блуждали по Риму. В одной из боковых часовен базилики Св. Петра Рэ обнаружил заброшенную исповедальню, в которой начал просиживать, работая над своей новой книгой, призванной вскрыть земные корни всякой религии. Лу весьма развеселила такая выходка, и в этой же исповедальне, сидя рядом с Рэ, молодая вольтерьянка помогала ему в подборе аргументов. Здесь же они впервые встретились с Ницше. Лу сразу покорила его. "Вот душа, которая одним дуновением создала это хрупкое тело", -- с задумчивой улыбкой поделился он впечатлением от этой встречи. За долгие месяцы уединенных размышлений Ницше совсем отвык от удовольствия говорить и быть выслушанным. В "молодой русской" он обнаружил изумительный дар слушать и слышать. Она говорила мало, но ее спокойный взгляд, мягкие уверенные движения, любое произнесенное ею слово не оставляло сомнений в ее восприимчивости и глубине. Ее же потрясла пылкость Ницшевской мысли: Лу даже потеряла сон.

Ницше читал Лу и Рэ только что законченную "Веселую науку", самую жизнерадостную свою книгу, предвещающую приближение Сверхчеловека. Человек со всей его "слишком человечной" "человечиной" больше не способен удовлетворить Ницше. "Иной идеал влечет нас к себе, чудесный, искушающий, губительный, чреватый опасностями идеал...", -- читал Ницше, внезапно переводя внимательный взгляд на Лу. Осуществляла ли она ницшевский миф на практике? Во всяком случае встреча именно с таким воплощением своего мифа заставила Ницше мобилизовать весь потенциал своего стиля. Так родился безупречнейший стилист среди философов, первым поставивший проблему поиска "Большого стиля" как жизненной стратегии мудреца.
Воодушевленная им, Лу и сама начинает делать пробы в обретении стиля. В знак духовной симпатии она посвящает Ницше поэму "К скорби". Петер Гаст, прочитав эти строки, решил, что их написал Ницше. Эта ошибка обрадовала Фридриха. "Нет, -- писал он своему другу, -- эти стихи принадлежат не мне. Они производят на меня прямо-таки подавляющее впечатление и я не могу читать их без слез; в них слышатся звуки голоса, который звучит в моих ушах давно, давно, с самого раннего детства. Стихи эти написала Лу, мой новый друг, о котором вы еще ничего не слыхали; она дочь русского генерала; ей 20 лет, она резкая, как орел, сильная, как львица, и при этом очень женственный ребенок... Она поразительно зрела и готова к моему способу мышления... Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, -- не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном мнении".
Исследователи предполагают, что именно Лу была прообразом Заратустры. Если это так, то не значит ли это, что именно двадцатилетняя Лу оказалась тем идеалом "совершенного друга", о котором всю жизнь мечтал Ницше -- того, кто исполнен бесстрашия всегда быть собой и стремления стать "тем, что он есть". Сам Ницше после мучительного разрыва с ней говорил, что Лу -- это "воплощение совершенного зла". Кто знает? Ведь в некоторых головах уже мелькала мысль, что наиболее тонким воплощением идеи Люцифера могла бы стать абсолютно духовная женщина -- полностью освободившаяся от всяких проявлений женской душевности...

 

 

 

"Весь мир казался мне населенным братьями", -- писала она в своих воспоминаниях. Не здесь ли -- исток ее беспрецедентного успеха у мужчин, тайна всепобеждающей непринужденности ее обаяния?

 

 

Сам Ницше после мучительного разрыва с ней говорил, что Лу -- это "воплощение совершенного зла". Кто знает? Ведь в некоторых головах уже мелькала мысль, что наиболее тонким воплощением идеи Люцифера могла бы стать абсолютно духовная женщина -- полностью освободившаяся от всяких проявлений женской душевности...

 

 

Единственным человеком, у которого Лу и Рэ вызвали не только полное одобрение, но и веселую решимость примкнуть третьим к коалиции, оказался Ницше.

 

 

 

Капитализм отбирает у нас силы и время,
а Голливуд отбирает самое главное - мир,
в котором мы живем. Голливуд отбирает
способность видеть мир как он есть,
заставляя людей видеть мир так, как
выгодно трусам, подлецам и актерам.

Нету создания омерзительнее, грязнее и пакостнее,
чем "актер". Это подлое существо трусливо
выкрадывает жизни, заменяя их грубо раскрашеным
муляжом. Но сначала "актер" ворует жизнь сам у себя -
чтобы научить людей поклоняться Говну, человек
должен поклониться Говну ниже любого другого.
Эти недочеловеки верят своим собственным
иллюзиям, и это особенно ужасно.

Всех голливудских актеров и других людей
надо запытать до смерти, и транслировать расчлененку
по всем каналам телевидения сорок лет, пока не умрет
последнее поколение, родившееся в рабстве.
В мире нет ничего более отвратительного,
чем Голливуд.

Никогда не смотрите американских фильмов.

Привет

 

 

 

 

либеральная номенклатура совпадает с
советской процентов на 90. Кем был при советской
власти Ходорковский? Возглавлял Фрунзенский райком
ВЛКСМ. Гайдар редактировал журнал Коммунист.
Чубайс заседал в экономической комиссии
при Политбюро.

Номенклатура - класс людей преступных, бездарных
и фундаментально глупых. Их надо убить, всех
до последнего, иначе умрет Россия.

Мало убить Ходорковского, надо найти каждого,
кто работал в крупном менежменте чего бы то ни
было (особенно нефтедобывающего), каждого,
кто приватизировал завод или рудник или
нефтяную скважину, и убить всех.

Мразь, которая управляет Россией от лица "демократии" - это
та же самая мразь, которая управляла нами при Брежневе
и при Горбачеве. Единственнаы разница, что пор лозунгом
"ворюги мне милей, чем кровопийцы" Гайдару и Ходорковскому
воровать гораздо проще.

 

 

 

 

 

 

 

Писатели тут в доме живут очень странные - еще и полуночи нет, а они все уже спят. И хоть бы один напился бы, поорал, за женщинами бы погонялся с топором - хуй там, тишина мёртвая.
Не знаю я, не знаю, что такие писатели могут хорошего написать.

 

 

 

 

 

Время для наглых. Время самозванных шутов
Прыгает в окна и ломится в двери.
Пора бы привыкнуть уже, а ты опять не готов,
Ты опять замыкаешься в собственной вере.

А ну-ка стань робинзоном, прильни к подзорной трубе.
Где пьют кока-колу, там и северный полюс.
Живи настоящим! -- кто-то шепчет тебе --
То ли ди-джей, то ли внутренний голос.

Просто верь, что всё кончится хорошо,
Стань героем настоящего шоу!

Звезда Вифлеема -- астрономический трюк.
У ангелов в студии плавятся нимбы.
Время рекламы содержимого юбок и брюк,
Время нимфеток, рвущихся в нимфы.

Просто верь, что всё кончится хорошо,
Стань героем настоящего шоу!

И ты будешь тоже любим,
И ты будешь весел и пьян,
Во всём этом только один изъян --
Это сделано для обезьян.

Тёмные силы уже никого не гнетут,
И клетка похожа на номер в борделе.
Делай свой выбор -- либо манго, либо грейпфрут,
Не вылезая из общей постели.

Просто верь, что всё кончится хорошо,
Стань героем настоящего шоу!

И ты будешь тоже любим,
И ты будешь весел и пьян,
Во всём этом только один изъян --
Это сделано для обезьян.

Время для наглых. Время самозванных шутов
Прыгает в окна и ломится в сердце.
У двуногих животных, к сожалению, нету хвостов,
Был бы хвост, ты бы смог отвертеться.
А так --

Просто верь, что всё кончится хорошо.
Стань героем настоящего шоу.

И ты будешь тоже любим,
И ты будешь весел и пьян,
Во всём этом только один изъян --
Это сделано для обезьян.
Сделано для обезьян.

 

 

 

 

 

 

 

А вот мне творчество Кирилла больше всего нравиться в виде его квртирников. Конечно это мое личное мнение, но вот только кажется, что именно тогда он полностью открывается. И музыка его, и тексты слушаются совсем по-другому. Непередаваемые ощущения! Тоже самое можно сказать и о квартирниках Миши Башакова. Вообще они светлые, добрые человечки. Веет от них самих и от их творчества какой-то душевной теплотой...
Соглашусь с Сергеем, что есть смысл послушать старые записи Кирилла (ну, или записи с концертов). У меня есть несколько, но такого, пардон, поганого качества, что выкладывать бы ни за что не стала. К тому же тоже против пиратства ;)

Кирилл Комаров Тибет
Теряя время в романтических снах,
Не находя себе места, ни герой, ни монах,
Без понятых ты проникал в самый чёрный зрачок,
Скользя по струнам душ, как виолончельный смычок.
Пустые труды.

Глухие души не заставит звучать,
И бесполезный смычок напополам сгоряча,
Усталый сатир, ты забылся наркотическим сном,
Мохнатый зверь тебя коснулся хвостом,
И это был тигр.

То ли миг, то ли столетье спустя,
Ты обнаружил, что ты идёшь за тигром, чертя
Багровый пунктир по небу, по тигриным следам,
Кровь остановится, кровь остановится там,
Где остановится тигр, тигр.

Припев:
Там, где выше неба и гор тишина,
Там, где вышивает узор свой луна,
Там, где забывает беда о тебе,
Там, где начинается день и Тибет.

Немое небо всё в багровых клочках,
И, отбиваясь от ангелов обломком смычка,
Слабой рукой тронув тигра и поймав пустоту,
Не в эту сторону, не в эту сторону, в ту
Ты смотришь с тоской.

Припев.
Кто там стоит в стороне?
Кто там так сладко поёт наяву и во сне?
Будет день долог, будет сон короток,
Возвращайся ко мне.

Верхом на тигре, на тигрином хребте,
На крыше мира, с которой ты не взлетел,
Ты встретишь рассвет в сыром подвале среди ампул и игл,
Кровь остановится, кровь остановится, тигр
Не остановится, нет, нет.

Припев:
Там, где выше неба и гор тишина,
Там, где вышивает узор свой луна,
Там, где забывает беда о тебе,
Там, где на горящей горе брызги льда,
Там, где ты уснёшь на заре навсегда,
Там, где на тигриную тень ляжет свет,
Там, где начинается день и Тибет.

 

 

 

все увешанные туалетной бумагой
Единственным аргументом в пользу демонтажа советской системы
была ее "экономическая неэффективность", проявлявшаяся в
спонтанно разгоравшихся эпидемиях "дефицита". Во время
оных, допреждь везде лежавшая, доступная и чрезвычайно дешевая
субстанция (вроде туалетной бумаги) таинственным образом
исчезала, зато целые микрорайоны выстраивались за
туалетной бумагой в очередь (по десять рулонов в руки),
целыми семьями, а отстояв сутки, шли домой, все
увешанные туалетной бумагой.

Единственное решение проблемы, нам объясняли - переход
к "рынку", когда цена на туалетную бумагу будет расти
пропорционально росту длины очередей.

Это был, разумеется, банальный обман:
розничная торговля в большинстве стран концентрируется
в руках 3-4 агентов (систем супермаркетов), образующих
де-факто монополию; если бы тем же самым занималось
государство, разницы никто б и не заметил.

А что действительно влияет на адекватную работу розничной
торговли - это компьютеризация. Система супермаркетов
из 500-1000 гигантских магазинов вся обслуживается из 1-2
складов, откуда к ним постоянно привозят раскупленные вещи -
современные супермаркеты централизованы в степени, которая
не снилась и Госплану. 70% всей пищевой продукции
в Англии доставляется с десятка гигантских складов, обслуживающих
4 основные системы супермаркетов (Tesco, Safeway/Morrison,
ASDA и Sainsbury). Это не "рынок", это монополия;
а по устройству эта система не отличается от Госплана.
И это правильно - задачи линейного программирования в
подобных масштабах решаются на персоналке; и никаких
рулонов туалетной бумаги (по 10 штук в руки на все
семейство) не нужно.

Если бы Госплану дали бы просуществовать еще 10 лет,
и купили б людям 20 тыщ персоналок с Линуксом -
мы бы с удовольствием наблюдали стократ большую
эффективность плановой экономики сравнительно
с рыночной! И СССР не нужно было бы расчленять,
по живому, чтобы всякая блядь набивала карманы,
под довольное улюлюкание газетной сволочи.

Суки. Суки и педерасы. До чего же я их ненавижу.

Привет

 

 

 

зашил себе рот и оба глаза
Вот вы живете наверное и не
знаете, что люди повсюду зашивают себе глаза, рот,
нос и уши, особенно иранский поэт курд из Ирана
Абас Амини. А один грузин прибил себя к столу гвоздями.

 

 

 

ВКЛ

Привет! Всем добрый вечер! Как настроение? У меня настроение лучше некуда. Такое настроение, что половиной его поделился бы с вами. Говорит радио ╚Эн-И-Би╩, программа ╚Попс по заявкам╩! Сегодня суббота, и мы снова с вами до девяти вечера - целых два часа! Вы услышите массу самой разной музыки. Вы услышите грустные песни, ностальгические песни и веселые песни. Услышите песни, под которые хочется танцевать, песни, от которых хочется плеваться и песни, от которых хочется блевать. Самые разные песни! Звоните нам. Наш номер вы знаете. Только не запутайтесь в цифрах. Не попадите не туда. Чтобы не вышла ерунда. Или еще какая-нибудь там беда. Эх, нескладно... Кстати: мы тут уже целый час принимаем ваши заявки. Десять телефонов и ни минуты отдыха. Хотите послушать, как они трезвонят? ............. Услышали? Ужас, правда? В общем, звоните нам, пока пальцы не отвалятся. Кстати, на той неделе вы так здорово звонили, что у нас тут повылетали все пробки. Но теперь все в порядке. Мы вчера проложили специальный кабель. Не кабель, а слоновья нога. Слоновью ногу увидав, от огорчения помер жираф. Эх, опять нескладно... Короче, спокойно звоните нам до умопомрачения. Даже если у всех в студии помрачатся умы, пробки все равно не вылетят. Договорились? Сегодня на улице опять сущее пекло - так пусть его разгонит рок! Эта музыка для того и создана. Как и чудные наши девчонки. О'кей, первая песня! Просто послушайте ее молча, это отличная вещь. Забудем о жаре! Итак, Брук Бентон, ╚Дождливая ночь в Джорджии╩!

ВЫКЛ

 

Если лицо продолжает остоваться "быдловским" или "бандитским" - повесь на шею мужские бусы. Это не позорно. Эти бусы смягчат твой имидж. Покажут, что ты не "чисто, конкретно", а пришел весело проводить время в любимый клуб.

 

Назовем три главные повода, позволяющие прославить Айседору Дункан:

1.Она была первооткрывательница особого пластического танца, абсолютно не связанного никакими формальными ограничениями, и доказала возможность превращения этого танца в универсальный язык душевных переживаний, вызванных не только музыкой, поэзией, скульптурой, живописью, явлениями природы, но и философскими идеями.

2.Выступая после каждого из своих публичных исполнений с речью, она проповедовала новую идеологию, распространяя идеи естественного высокогуманного поведения на все стороны личной и общественной жизни.

3.Бывая во многих странах, она старалась создавать школы, обучая девочек танцам и воспитывая последовательниц своего учения, которое (по ее мысли) должно было вызвать широкое общественное движение, проникнутое художественными и нравственными идеями «дунканизма».

 

 

Не далее как вечра одна моя знакомая заявила, что где-то прочитала статью, в которой доказывалось, что Мураками нравится очень специфическим людям с неустойчивой психикой. Я честно говоря обрадовалась... Уж и не знаю почему, но вдруг я поняла, что уже очень долгое время постоянно ищу подтверждение собственной ненормальности =) Когда недавно я стала перечитывать Норвежский лес, поймала себя на том, что завидую Наоко... Не знаю почему, но мне тоже хотелось бы вот так вот спокойно говорить кому-нибудь "Я гораздо более неполноценный человек, чем ты думаешь"... Но суть не в этом =) Я хотела узнать ваше мнение.
Как вы думаете, связано ли восприятие книг Мураками с устойчивостью психики?

 

 

Урок эротики

        В Большом поставили «Послеполуденный отдых Фавна».  Премьера балета Дебюсси прошла почти незамеченной.  Между тем двенадцатиминутная новелла американца Джерома Роббинса стоит дюжины наших балетных эпопей. Балет американского классика Джерома Роббинса Большому театру (точнее, лично Владимиру Васильеву) подарил благотворительный фонд Bolshoi Ballet and Opera Foundation, NY — оплатил права на балет, постановку, декорации, гонорары и все прочее. Нежданный дар театр воткнул в репертуар между рутинными одноактными балетами — фокинской «Шопениана» и «Паганини» Леонида Лавровского. Менее подходящую компанию для «Послеполуденного отдыха фавна» подобрать было трудно. Затертый между топорно исполненной стилизацией под романтизм и невероятно пафосной историей про то, как гениального художника травила инквизиция, этот изысканный дуэт рисковал остаться незамеченным. Между тем появление в Большом хореографии Роббинса — событие исключительное. Знаменитый автор «Вестсайдской истории», постоянный балетмейстер и со-худрук баланчинской труппы NY-city ballet, Роббинс был одержим идеей «очеловечить» классику — сделать ее столь же доступной и ак-туальной, как, скажем, джаз или тот же мюзикл. Самое удивительное, что ему это удалось «Послеполуденный отдых фавна» Роббинс поставил в 1953-м для Танакиль Леклерк — жены и музы Баланчина, загадочной красавицы с точеной фигурой и великолепными ногами. Пряный балет Дебюс-си, написанный по мотивам поэмы Малларме о чувственных грезах фавна, прагматичный американец лишил всякой экзотичности. Действие он перенес в танцкласс, «фавном» у него стал танцовщик, от-дыхающий между репетициями, «нимфой» — балерина, пришедшая в класс позаниматься, причиной любовного томления — знакомые классические па. Те самые па, которые в советском балете поте-ряли всякую сексуальность. И которые некогда заставляли заходиться в эротическом экстазе главного русского теоретика танца — Акима Волынского, явно по недоразумению зачисленного в «аскеты» и «фи-лософы». «Дайте мне эту целомудренную замкнутость в простертых ногах, по которым еще веют тихие, еле дышащие зефиры!»— требовал он в годы военного коммунизма. И спустя тридцать лет американец Джером Роббинс откликнулся своим «Фавном».
    Белые, парашютного шелка стены репетиционного зала. Гиган-тские окна и дверь — сквозь них проникает синева безмятежного полдня. «Четвертую стену» — зеркало балетного класса — заменяет яма зрительного зала. В классе — профессионалы. Упражнения у станка, адажио на середине. Но неурочность одинокой репетиции заставляет персонажей почувствовать эротическую первооснову при-вычных движений. Взгляды танцовщиков устремлены в несуществующее зеркало — прямой контакт грозит разрушить терпкое наваждение. Тихий  поцелуй на который отваживается одурманенный фавн-танцовщик, прерывает этот сомнамбулический дуэт.  Нимфа — то ли коллега, то ли видение — растворяется в полуденном мареве. Двенадцатиминутный дуэт Роббинса молодые солисты Большого театра — Светлана Лунькина и Дмитрий Белоголовцев — сумели воспроизвести с максимальным тактом, не допустив ни советского «актерства», ни излишней экзальтации движений. «Естественность» сценического поведения давалась им нелегко: танцовщик имитиро-вал вожделение с несколько искусственным мышечным напряже-нием; танцовщица, избегая открытого эротизма, впала в некоторую прострацию. Но все же «человеческая» классика Роббинса лучше поддается  переводу на язык чужой школы , чем  кристальные опусы Баланчина.  Получив в подарок «Фавна», Большой заимел реальный шанс преодолеть свою провинциальность. И на этот раз сумел его использовать.
 

Подарок в виде «Фавна».

    Корреспондент Ъ ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА беседует с исполнительным директором Bolshoi Ballet and Opera Foundation. NY ВАЛЕРИЕМ ГОЛОВИЦЕРОМ. — Что это за американский фонд Большого? — Фонд существует уже пять лет, с тех пор как Васильев воз-главил театр. За эти годы фонд профинансировал в Боль-шом постановку «Укрощения строптивой» Джона Крэнко, помог с костюмами для новой «Жизели». — То есть это скорее фонд помощи Васильеву, чем фонд Большого театра? — Можно сказать и так. — Кто был инициатором постановки «Фавна»? — Роббинс любил Большой и всегда мечтал, чтобы его хоре-ографию танцевали Максимова с Васильевым. Васильев провел с ним переговоры о постановке, как только стал дирек-тором Большого. Но через несколько месяцев Роббинс пере-нес операцию на сердце, а два года назад умер Фонд, в со-вет которого входят Макарова, Барышников, ряд финансистов, решил, что хорошо бы в васильевский юбилей сделать ему подарок в виде балета Роббинса. Но так как труппа сейчас очень загружена работой над «Дочерью фараона», самое реальное было поставить «Фавна» — такой небольшой опус, в котором занято всего два человека, и начать этим дружбу с фондом Джерома Роббинса Этот фонд, кстати, очень неохотно принимает заявки на постановки. Они стараются, чтобы балеты переносились абсолютно точно, скрупу-лезно — такими, какими они были при жизни Роббинса. Джером Роббинс в своем завещании назвал четырех людей, которые могут переносить его балеты. Среди них Виктор Кастелли, который был солистом «Нью-Йорк сити балет» (кстати, Баланчин на него поставил «Моцартиану»). Кастелли репетировал с двумя составами. Обе пары ему безумно понрав-лись тем, что они совершенно разные — американцы абсолютно не навязывают своих трактовок, не давят, только следят, чтобы все было исполнено абсолютно точно — На сколько лет у Большого права на «Фавна»? —- На два года Но если Большой захочет их продлить, ра-ди бога. —Для этого надо будет пригласить хореографа еще раз? — И заплатить деньги. Потом приезжает хореограф и проверяет качество — «чистит балет». Американцы даже на следующий год собираются приехать и посмотреть в каком виде идет «Фавн».
 
 

 

РАНИШНИЕ           ПОТОМАШНИЕ