Здесь я, как и обещал, буду выкладывать все то ЛУЧШЕЕ, что я насобирал в Сети и где бы то ни было ещё.  

Я не стану ломать вам кайф самостоятельного открытия первоисточников, давая ссылки или указывая авторство: желающие могут с легкостью установить авторство прямым поиском контекстного соответствия в Яндексе.

Для меня это свобода... практически одна из высших степеней.. если это по желанию. Мазохист, которому доставляет удовольствие боль и унижение, чувствует себя свободным, когда у него нету выбора, а значит нету сомнений в том, правильно это или красиво.. когда он делает то, что ему велят - он перестает терзаться всяческими ограничениями социальными, моральными, любыми - кроме ограничений Господина... а ограничения Господина приносят ему удовольствие. Ему не нужно ничего решать, против чего-то идти, сопротивляться, выбирать - он как птица, парящая в воздухе.. И его воздух - Господин..
Господин свободен в своем проявлении жестокости.. И также может делать то, что ему нравится не оглядываясь на уставы, законы, предрассудки, мораль... И оба получают от этого удовольствие..

Для меня самая несвободная несвобода - это социальные, моральные, мещанские нормы и ограничения - "можно/нельзя""правильно/неправильно""красиво/некрасиво"... В БДСМ это другой мир - где можно все, чего нельзя в этом... И условно нельзя того, что можно в этом (например, рабу писать, когда ему хочется)... БДСМ - мир наоборот и он дарит свободу от этого мира...

Существует теория, что если попробовать засунуть стандартную электрическую лампочку в рот, то туда она войдет свободно, а вот вытащить обратно ее будет почти невозможно.
Я не проверял, но верю. В некой компании про этот феномен рассказал студент медик. Один из гостей не поверил, вывернул лампочку и засунул ее в пасть. Достать ее уже не мог. Веселая компания отправилась в травмопункт, где доктор с грустными глазами эту лампочку извлек, обозвав экспериментатора кретином и выдав лампочку на память. Народ поймал такси и в отличном настроении двинулся домой. Водила поинтересовался причиной бурного веселья пассажиров и выслушав ответ, конечно, не поверил, заспорил и в процессе спора засунул лампочку себе в рот. Через некоторое время, тот же доктор с грустными, усталыми глазами извлекал лампу из шофера такси. Возвращать ее не стал, а разбил. После чего все, прихватив с собой пострадавшего водилу, отправились пить водку

Родился я в городе Находка, где и прожил до поступления в университет. Так вот, в Находке есть примечательное место - зимняя горка (по крайней мере была, так как дома я не был достаточно давно). Примечательна она тем, что выполненна в виде гигантской головы сказочного богатыря (метров пять-шесть в высоту). В затылок этого богатыря ты, значится, залазишь по лесенке, а из его рта съезжаешь по бетонной ленте, зимой заливаемой водой. Стены и края этого сооружения обложенны гладкими валунами, скреплёнными бетоном. В народе эта горка так и зовётся - "Богатырь".
Внутри горка полая. Внутри темно, затхло, сыро, воняет мочой и экскрементами. Внутрь ведёт (вело) лишь несколько дыр, образовавшихся при выковыривании валунов, размером в самый раз пролезть подростку или некрупному человеку.
Так вот. Когда я был маленький, среди детворы ходили жуткие легенды, что внутри этой горы живёт "пацан, который кошек ест". Именно так, "пацан, который кошек ест"! Не взрослых, не детей, а именно кошек. Отчего-то всем этот аспект казался удивительно пугающим. На моей памяти ни один из приятелей не решился забраться внутрь "Богатыря", даже на спор. Естественно, старшие пацаны вовсю лазали внутрь чтобы покурить сигареты или химку, раздавить пузырь водки, а то и просто наложить кучу дерьма. Но я уверен, что многие мои тогдашние сверстники просыпались в холодном поту по ночам, после того, как им являлся во сне "пацан, который кошек ест"... Как-то раз, шляясь по гаражному району находящемуся над школой, я увидел в загаженной лесопарковой зоне отгоревшее кострище, а в нём... обугленный труп кошки. Хрен знает, сожгли ли её живьём какие-то обдолбанные гопники, коих тогда хватало или же бомжеватое бичивьё, которого было ещё больше... Но тогда я понял, что "пацан, который кошек ест" иногда выбирается из своего логова в чреве "Богатыря" и выходит на ночную охоту. Следующей ночью я не мог заснуть.

Такая вот легенда, друзья. Жаль, что современная детвора не ведает и не знает подобного.

Вчера, работая в библиотеке, наткнулся на потрясающее суеверие, касающееся обмерших. Поясняю: обмирание -это когда человек вроде как умер, а потом через какое-то время приходит в себя. Желательно конечно, чтобы это произошло до погребения. Иначе... см. рассказы Эдгара По.
Но, как оказалось, даже если человек очнется до того, как его похоронили, его проблемы только начинаются. Далее цитирую отрывок из статьи В.К.Магницкого "Поверья и обряды в Уржумском уезде Вятской губернии" (1883):
"Случится, оживет покойник по принесении его в церковь, причт должен убить ожившего и схоронить. Если же оживший успеет из церкви скрыться, то за упуск его изведется [т.е. умрет] весь причт, по другим [версиям] - помрет подряд 12 священников. Об этом мне довелось послушать в Уржуме следующий рассказ: "Причт убивает оживающих покойников ломом, хранящимся до того в церкви за печкой; конец у лома в крови. Убийство совершается так. Застав покойника ожившим, причт заставляет его помолиться Богу, а когда оживший, перекрестившись, поклонится, ударяет его спрятанным ломом в загорбок. Зная такую участь, ожившие покойники стараются из церкви скрыться, прежде чем будет обнаружено исчезновение из из гроба. [...] В том случае, когда побег совершится, причт отпевает пустой гроб и провожает его на кладбище, как если бы в нем был покойник" (Магницкий В.К. Поверья и обряды в Уржумском уезде Вятской губернии // Календарь Вятской губернии на 1884 год. Вятка, 1883, С.118-119)

Обратите внимание на вещи, которые происходят вокруг вас, на мелочи, из которых соткана жизнь.
Внезапная остановка поезда посреди тоннеля, скрип предметов в пустой комнате, гул, наполняющий ночной город, что скрывается за этими неприметными явлениями? Что происходит по ночам в недостроенном здании, в глубине дворов, куда ведет тропинка, идущая вдоль набережной и плавно уходящая в глубь неработающих промышленных сооружений, что скрывает тьма тоннелей метро, что вы знаете о городе, в котором живете?

 

анекдот в тему:

У одной семьи был кот, настолько любвеобилен, что как только они приезжали на дачу, то в ту же ночь начинали орать кошки. Причем продолжались оргии всю ночь. Через неделю разозленные соседи пришли к хозяевам и потребовали, чтобы те кастрировали кота.
Хозяев, естественно пришлось пойти на это. Они съездили в город, сделали коту операцию и вернулись с ним на дачу. Но не прошло и недели, как кошки снова стали орать, еще громче.
Поймав кота, хозяева с недоумением спросили кота, почему кошки снова стали орать. На что кот ответил:
"А я теперь методистом работаю"

 

 

 

Уж скоро осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин

 

 

4:21 am - Много-много веснушек и длинные рыжие волосы

(из письма) Группа у меня славная, но чем-то они меня пока настраживают. В ней из одиннадцати человек семеро - из боевых частей, причем не просто боевых, а отборных - десантники, ПВО, пограничники, снайперы. То есть вот это и есть натуральная "израильская военщина" во всей красе. Настоящие "крутые парни" - стройны, красивы, мускулисты и коротко стрижены, напряженно слушают, очень хотят общаться и участвовать во всем, но меня не отпускает ощущение "где ты мужик меня кидаешь". Американский боевик в рамках израильских реалий. Обаятельные до ужаса. Я жду подвоха. * * * Моя рабочая неделя состоит из как когда. Прошлая состояла из пяти дней марафона. Нет, я никуда не бегала. Но лучше бы бегала. Хотя бегаю я так себе - то есть на короткие дистанции неплохо, а на длинные - вообще не бегаю. Но тут пришлось. Пять дней рабочий день начинался в восемь утра, а заканчивался - в семь вечера. Для того, чтобы попасть туда, где в восемь утра начинался мой рабочий день, вставать мне приходилось в половину шестого. Да, утра. Да ладно тебе в обморок, я знаю, что ты-то в такое время чаще ложишься, чем. Я и сама, собственно. Но пришлось. Домой оттуда, где мой рабочий день оканчивался в семь вечера, я являлась в половину девятого. На вопрос, как у тебя дела, в первый и второй из пяти дней отвечала "устала", а дальше уже просто мычала, бессильно роняя голову на грудь. Есть (вот чудо!) не хотела. Хотя пыталась. Что-то жевала, что-то говорила. Засыпала поперёк кровати посреди разговора, просыпалась, жевала что-то, уходила в душ, засыпала в душе, просыпалась, шла в постель, засыпала. Что такое всё без четверти два, да без четверти два? Это , как известно, манометр. Пять дней я была манометром. Мои "без четверти два" начинались в половину шестого утра и не заканчивались никогда. Ночами мне снилась работа. * * * Для экономии времени и сил по утрам езжу на такси. Водитель каждый раз другой. На этот раз попался толстый и весёлый. Едем. Я потягиваюсь и хрущу костями. Косится на меня лукаво: - Что, спать хочется? Нет, блин, помыться и заняться скалолазаньем! Шесть утра! - А тебе, - спрашиваю, - не хочется? Нет, отвечает. Я рано встаю, мне так нравится. Рано, интересуюсь, это когда? В пять обычно. Иногда в половину пятого. Удобно это - все успеваешь. И красоту в окно видишь настоящую, не замутненную машинным шумом. Самое красивое зрелище на свете - это восход. Ты согласна? Я согласна. Конечно, говорит (и снова на меня косится), есть некоторые, которые встают поздно. И даже очень поздно. Но это ведь не оттого, что им нужно больше спать. Они просто лентяи. Уложи их спать в девять вечера - они всё равно встанут поздно. Поздно, уточняю, это когда? Да совсем поздно, говорит. В восемь. Или даже в девять. Втягиваю голову в плечи. Остаток дороги едем молча. А в окнах машины плывёт самое красивое зрелище на свете - восход. На прошлой неделе я его видела ровно пять раз. * * * Если бы работать не с солдатами, я бы, может, и не согласилась. Или хотя бы подумала перед тем, как. Я знаю, что подумать перед тем, как, вообще полезно. Но солдаты - это солдаты. Работа с солдатами - совершенно особенное удовольствие. И дело не в том, что они, как правило, красивы и хорошо выглядят (мужик в форме вообще как правило красив и хорошо выглядит, тем более - девочка, хотя девочек у меня в этих группах обычно мало, там в основном народ из боевых частей). Дело в том, что они все, почти поголовно все - какие-то удивительно хорошие. Я не знаю, в чем тут секрет. Почему группа из десяти израильских солдат обычно в десять раз более душевная, умная и работоспособная, нежели группа из десяти израильских подростков. Я уже не говорю о взрослых. Взрослые бывают разные. Подростки - тоже (ого!). А солдаты почему-то все хороши. Может, дело в том, что солдаты к нам приходят сугубо добровольно, и те, кто уже пришел, обычно изо всех сил хотят работать? Но подростков мы тоже вроде не на аркане тянем. Тем более взрослых, о взрослых нечего и говорить. А вот поди ж ты. Я работаю со студентами (они замечательные), с подростками (они тоже замечательные), со взрослыми (они разные, по большей части - замечательные), но солдаты... Может, это просто мой личный необъективный взгляд? Таких же солдат, на такой же марафонной неделе пару месяцев назад, я учила: как ты видишь мир, таким мир тебе и является. Идёшь с кислой мордой "сейчас меня будут бить" - побьют. Идёшь с уверенностью, что полюбят - полюбят. Этих я люблю априорно. Может быть, дело в этом? Впрочем, студентов я тоже люблю. Просто не до того, как в первый раз увижу, а после. Может, начать любить до того, как в первый раз увидишь - всех? Подумала. Не смогу. Пока - точно не смогу. Ну или если заранее убью всех, кого не смогу. А потом - смогу, легко. * * * Всю эту неделю со мной на пару работает Лея. Это - большая удача и большое счастье. Если бы со мной не работала Лея, неделя была бы куда тяжелей. То есть я не очень понимаю, как при том, что было, могло бы быть еще тяжелей, но факт. Лея умна, тактична, остроумна и незаметна. С виду - выросший очкастый мальчик. Лея старше меня на десять лет. Если через десять лет я дойду до её уровня профессионализма, я буду знать, что в профессиональном плане у меня всё в порядке. Во время коротких перерывов мы неустанно точим лясы и ржём так, что заглушаем гомонящих поодаль солдат. Над чем? А черт его знает. Когда работаешь в таком темпе, тебе уже либо ничего не смешно, либо смешит всё подряд. Обучила её одному из моих любимых выражений. Когда человек в разговоре со мной начинает что-то активно и без пауз обсуждать сам с собой ("слушай... а впрочем, нет... хотя... я вот что подумала... а, ладно, неважно... потому что - ну ты же понимаешь... да ладно, потом"), я обычно говорю - когда я тебе понадоблюсь, ты мне сообщи, хорошо? Параллельно обучила этому же выражению своих солдат - это случайно получилось, я вовсе не хожу по жизни с данным выражением наперевес, просто когда солдаты на занятии, посреди нашего общего разговора, бурно начали обсуждать между собой дела на какой-то конкретной базе, с именами и деталями, я им помахала рукой и сообщила, что я в принципе тут, так что если им от меня что-то будет нужно - пусть скажут. Они поржали и мы перешли к делам нашим скорбным. Я веду одну группу, Лея - другую. Когда мы окончательно устаём работать поодиночке (всё-таки одиннадцать часов в день лицом к лицу с группой - это небанально, обычно я работаю четыре и считаю это полным рабочим днём), мы объединяемся и работаем вдвоём. Вдвоём с Леей работать удивительно интересно - я никогда не знаю, что именно она сейчас скажет. Как-то начинаем вместе с солдатами интересный разговор. Лея выражает свою точку зрения, я - свою, ей она кажется спорной, мне её взгляд нов, я удивляюсь, в общем, мы оживлённо общаемся друг с другом. Солдаты с интересом слушают, а мы, похоже, увлеклись. И весёлый темноволосый Игорь, послушав какое-то время, говорит нам доброжелательно: - Когда мы вам понадобимся, вы нам сообщите, хорошо? * * * Мы их готовим к гражданской жизни. Это курс такой - пять дней интенсивной подготовки к тому, чтобы в один день из солдата, которого армия кормит-любит-одевает (правда, кормит скудно, одевает понятно как, а любит порой в довольно извращенной форме, но тем не менее), превратиться в свободного человека, которому никто не говорит, чего делать и куда идти. А также на что жить, где брать деньги, как вообще существовать... Выбирать специальность, искать работу, содержать себя самостоятельно и самому заботиться обо всём. Наши солдаты все в стране недавно (до четырех лет), и все здесь одни, без родителей. После армии такой большой человек двадцати или двадцати двух лет оказывается в первый раз в своей израильской жизни без поддерживающих его рамок - учебной программы, по которой они все сюда приезжают, или армейских ежовых рукавиц. Мама-папа далеко, жить нужно самому. Они справляются, все. А мы им помогаем - информацией, психологией, способами поиска альтернатив. Вместе с нами работает девочка-солдатка - она отвечает за техническую часть мероприятия. Списки, прибытие, убытие, чай в перерывах, выписывание пропусков, организация кино по вечерам и т.д. Этот курс - одноразовое развлечение для неё, в остальное время своей службы она занимается гораздо более сложным делом: ведёт уроки по подготовке ко всё той же гражданской жизни для солдат из слабых слоёв населения. Девочка хорошая, умная, весёлая, службой своей очень довольна. Сидит с нами во время перерыва, слушает наш разговор про какую-то возню с налогами. Послушав, вздыхает: - Как всё-таки сложно всё у вас на гражданке! Хорошо, что мне туда еще не скоро! * * * У Леи уникальная семья. Это семья очень любящих друг друга и крайне немногословных людей. Они не выясняют отношений, не разбираются, что и почему, они всё знают друг про друга и не используют лишних слов. "Они" - это муж, сын, дочь и сама Лея. Так получилось, что, ездя с Леей в машине (она подхватывает меня по дороге и довозит до места, а вечерами везет обратно), я слушаю все её разговоры с семьёй. А так как в Израиле запрещено пользоваться в машине мобильным телефоном без громкой связи (или наушника, но у Леи в машине - громкая связь), я слышу реплики обеих сторон. Звонит сын. Сын звонит регулярно, примерно раз в пару часов. Когда Лея может подойти, она подходит. Когда нет - перезванивает. Сыну одиннадцать лет, и голос у него - гулкий и низкий, как у заговорившего плюшевого мишки. - Мама? - Да, мой хороший. - Ты где? - Я в дороге. - Когда ты будешь дома? - Через час. - А. Ну ладно. - Ну пока. - Пока. Это вовсе не такой короткий разговор, как кажется. В нём явно слышно - мама, я соскучился, мама, почемуты ВСЕ ЕЩЕ не дома, мама, давай уже скорее, ну! Но сын - Леин. Он не разговаривает словами. "А, ну ладно" - это у них такая фирменная реплика. Звонит дочь, старшеклассница. У неё тоже голос плюшевого мишки, но чуть более высокий. Мишка-девочка. - Мама! - Да, моя радость. - Я ухожу. - Куда? - К Орит (подруге), мы будем там заниматься. - Когда ты будешь дома? - В двенадцать. - А. Ну ладно. - Ну пока. - Пока. Лея не хочет, чтобы дочь уходила. Лея не любит, когда дети не дома. Лее не кажется, что нужно возвращаться домой в двенадцать. Дочь всё это знает, но у неё - подростковый возраст, Лея возраст уважает, поэтому "а! ну ладно". У них совершенно одинаковые интонации у всех. Звонит муж. Голос - взрослого плюшевого медведя. Вот в кого у детей такие уютные низкие голоса. - Лея? - Да, дорогой. - Ты где? - В дороге. - Как дела? - Хорошо. - Когда ты будешь дома? - Через полчаса. - Я приготовлю ужин. - Хорошо, спасибо. - Ну пока. - Пока. В какой-то момент Лея уговаривает меня сделать какую-то техническую вещь, которую я делать не хочу. Но соглашаюсь, потому что это не очень важно, во-первых, и мне не хочется спорить, во-вторых. "А, ну ладно", говорю довольно мрачно. Лея смотрит на меня и смеётся. Соображаю, что сказала это точно с интонацией её семьи, низким голосом недовольного жизнью плюшевого мишки. * * * Два дня нон-стоп работы выдерживаю нормально, на третий начинаю падать. Каждые полтора часа даю группе двадцать минут перерыва, сама иду в комнату. Эту комнату нам с Леей выделили, чтобы свалить вещи, а также на случай возникновения у нас желания потусоваться в перерыве под крышей, а не на лавочке. Иду туда, валюсь на кровать. Кровать - это громко сказано. Роль кровати играет железный остов и на нём матрас. Белья нет (мы ведь там не ночуем, поэтому никому не пришло в голову нам его выдавать), подушек нет, одеял нет. Есть матрас и я на нём в позе эмбриона с ладошкой под щекой. Дети подземелья отдыхают. Можно было бы попросить подушку и одеяло, но на это нет сил - ходить и просить. Вообще ни на что нет сил. Да и не нужно ничего. Ставлю себе будильник на мобильном телефоне - на через десять минут. Сплю десять минут. Встаю, умываюсь, иду работать. Через полтора часа опять прихожу в комнату и снова сплю десять минут. Лея входит и смотрит на меня с беспокойством. Кто у тебя в семье был йог, спрашивает она, оглядывая мою уютную лежанку, мама или папа? У меня в семье йог - я, отвечаю я в полусне и засыпаю на оставшиеся четыре минуты. * * * (из письма) А солдаты по-прежнему великолепны. От названий частей, где они служат, может пойти голова кругом у кого угодно. Стройный задумчивый десантник с густыми бровями, а под ними - удивительно открытым взглядом любопытных карих глаз. Пограничник ростом и шириной со средних размеров шкаф, при этом - с блестящими раскосыми глазами на нежном, почти девичьем личике, до смешного похожим на лицо прошлогодней "Мисс Азия". Пехотинец с ямочками на щеках, который всегда краснеет, когда говорит при всех. Еще один пехотинец, яркий, почти яростный, постоянно вступающий со мной в разговор, слушающий изо всех сил, покрикивающий на остальных "тихо! это важно!". Вот этим "тихо, это важно" они меня совсем убивают, наповал. Сколько вам дать перерыв, спрашиваю, полчаса или двадцать минут? Двадцать минут, отвечают, тогда больше успеем до конца занятия. Блин. Иногда мне кажется, что я их всех придумала. Потому что так не бывает. Но на лбу у десантника, из-под волос, лежит косой тонкий шрам. А тот пехотинец, что яростно и честно ввязывается в любой спор и разговор, рассказывал в перерыве, как они с подразделением брали какую-то горку. Смешно рассказывал. Но если бы я их выдумывала - я бы выдумала их без этого шрама и без этой горки. * * * - Мама! - Да, мой котенок. - Ты уже выехала? - Нет. Я только что закончила. - Когда ты будешь дома? - В девять. (вздох) - В девять? - Да. - А. Ну ладно. - Пока. - Пока. * * * Девочек у меня в группе две. Одна - темненькая, стройная, с нежной задорной улыбкой и зелёными глазами. А другая - с рыжими волосами ниже попы и вся в веснушках. Занятия идут на иврите (это - требование организации, да и неплохо оно, ведь работу искать и в жизни устраиваться им всем придётся на иврите, а так - дополнительная тренировка). В разговоре употребляю слово "хен" - обаяние. - Что такое "хен"? - спрашивает кто-то из ребят. До того, как я или кто-то другой успевает ответить, отвечает любимый мой спорщик и собеседник. Отвечает громко, так, что слышат все. - Хен - это много-много веснушек и длинные рыжие волосы. Вот так вот. Теперь я знаю точно, что такое "обаяние". Обаяние - это много-много веснушек и длинные рыжие волосы. По-моему - да. * * * По ходу дела составляем и редактируем резюме для всей группы. Говорю, что желающие могут эти резюме напечатать в компьютерной комнате. Кто, спрашиваю, умеет печатать на иврите и хочет это сделать? Девочки мнутся, мальчики печатать на иврите вообще не умеют. А почему это ты не умеешь печатать, возмущается своей рыжей симпатией мой вечный виз-а-ви. Ты же служишь секретаршей! Ну и что, пожимает плечами рыжая симпатия, если я служу секретаршей, я должна обязательно уметь хорошо печатать? Вот ты, напирает спорщик на сидящего рядом с ним десантника, ты снайпер, ты хорошо стреляешь? Хорошо, отвечает тот. А ты, обращается тот же спорщик к пехотинцу напротив, ты тоже снайпер, ты хорошо стреляешь? Да, следует ответ. - И я хорошо стреляю! - заявляет оратор. - Почему же ты - указующий перст на рыжие косы - плохо печатаешь? * * * Вечером одного из дней решаю попробовать что-то записать. Сижу и час от своего и без того короткого сна стучу по клавишам. Учитывая, с какой скоростью я печатаю - за час много успевается. Заканчиваю, хочу сохранить. От усталости плохо соображаю, жму куда-то не туда - и длинный текст стирается. Целиком. Ык. Не судьба, подумал Штирлиц и поставил лукошко в сугроб. Ложусь спать. Во сне опять работаю. * * * (из письма) С памятью у меня нынче, от усталости, вообще неважно. Сегодня за два часа до конца дня, стоя на парковой дорожке, деловито выясняла у Леи, где именно я вот уже три дня сижу со своей группой - налево мне сейчас отсюда идти, или направо. Чтоб ни у кого не было иллюзий. Там молодежная деревня - размером с небольшой московский двор. И состоит из трех прямых линий, точнее, из трех широких полукругов, идущих террасами один над другим. Там НЕГДЕ заблудиться, даже мне. Но я не блужусь. Я просто не помню, где работаю. Впрочем, это мелочи. Потому что Лея сегодня на автозаправке остановилась за десять метров до собственно заправки и с ужасом сказала: - Вика, это кранты. Я не помню, с какой стороны у меня бензобак. * * * - Мама? - Да, цыплёнок. - Я сегодня поздно. - Почему? - Я иду гулять. - С кем? - С Орит и Алоном. - А. Ну ладно. Когда ты вернешься? - Не знаю. - А. Ну ладно. Пока. - Пока. - Лея? - Да, дорогой. - Как дела? - Не знаю. - Очень устала? - Очень. - Ты скоро? - Через час. - Ну пока. - Пока. Ответ "не знаю" на вопрос "как дела" мне особенно понравился. Нужно будет его спереть. Вместо вечных наших длинных объяснений и рассказов про усталость и отсутствие сил достаточно сказать "не знаю". И ответ - "ну ладно, пока". Это означает "мне тебя очень жалко". И это ясно, как белый день. * * * По утрам по всей территории работают поливалки. Они крутятся изо всех сил, и воздух пахнет влажной травой и туманом. А после обеда встаёт жара и нагревает цветы каких-то пахучих деревьев, растущих тут повсюду. И в открытое окно нашей рабочей комнаты входит нежный запах горячей зелени и сладкий запах восковых цветов. И рыжие веснушки прыгают, так смеётся на что-то смешное их обладательница, а веснушки у неё даже на губах, я разглядела. И бордовый берет десантника лежит криво на его плече - на перемене они играли в волейбол. А яркие карие глаза вечного моего собеседника и спорщика не тускнеют даже под самый вечер. И голоса не садятся, и всё так же гомонят они обо всём. Тут живёт щенок, его все кормят. Очаровательный и смешной, совсем маленький еще. У щенка - мама, небольшая, озабоченная, хромая - на трех лапах. Мама в основном лежит на солнышке, а щенок бегает повсюду и знакомится с кем попало. Солдаты чешут его бесконечно и бесконечно ласкают. Когда кто-то случайно отдавил щенку лапу и раздался обиженный визг, целая компания рванула смотреть, что случилось, и спасать щенка. Компания в форме цвета "хаки", все с оружием. Группа здоровых мужиков сидела на корточках и обсуждала, цела ли щенячья лапа. Длинные автоматы висели у каждого из обсуждающих за спиной. Лапа оказалась цела. Израильская военщина, известная всему свету. Когда они заходят в класс, автоматы синхронно скидываются с плеч и ложатся под кресла. Выходя на перерыв, хозяева поднимают свои автоматы и так же синхронно закидывают за спину. И идут пить чай. * * * - Лея? - Да, мама! - Ты где? - Я по дороге. - Всё еще? Какой ужас! Ты очень устала? - Нет, не очень. - Точно? - Точно. - Хорошо, моя девочка. Позвони мне, когда доедешь. - Обязательно. Заканчивает разговор. Почему ты сказала, что не очень устала, удивляюсь я. Ты не знаешь мою маму, мрачно отзывается Лея. Если бы я сказала, что очень устала, она бы начала читать мне лекцию, что в очень усталом состоянии я не должна вести машину. А если бы я сказала, что могу вести машину в любом состоянии, она бы долго объясняла мне, что я слишком много работаю. А если бы я сказала, что не слишком, она бы возмутилась, что я её не слушаюсь. У неё на всё есть мнение, и она всегда его высказывает. О Господи, Лея, радуюсь я, хоть один нормальный человек у вас в семье! * * * Остался один день, последний. Хожу, пошатываясь. На занятиях не засыпаю только потому, что на занятиях я не засыпаю никогда. В перерывах не засыпаю только потому, что уже сил нет засыпать. Ни на что нет сил. В перерывах просто сижу на солнышке и не думаю ни о чем. Или слушаю, как мои солдаты травят свои боевые байки - роскошные совершенно, но запомнить что-либо я уже не в состоянии. Временами кто-нибудь из солдат подходит ко мне, задаёт какие-нибудь вопросы, я отвечаю. На дорожке - сопение и возня. Там трехногая собака решила, что её маленькое сокровище недостаточно хорошо ходит (это правда, ходит сокровище весьма неуверенно) и его нужно поучить. Поэтому теперь сокровище, виляя хвостом, прётся по дороже, а рядом с ним озабоченно хромает на трёх ногах его больная мама. Они учатся ходить. Сейчас мама устанет и ляжет, а щенок бросит обучение ходьбе и убежит гоняться за бабочками. * * * - Лея! - Да, мамочка. - Ты где? - Мы едем. Мы закончили. - Так поздно??? - Ну, не так. Мы еще ели по дороге. - Как ели? Зачем? Ты недостаточно ела на работе? Тебя не кормили? Ты была голодная? Что же ты мне не сказала, я бы приготовила тебе поесть и прислала с кем-нибудь! - Мама, всё нормально. Мы уже поели. Я скоро буду, я тебе позвоню. - Хорошо, только обязательно позвони. - Обязательно. Лея нажимает кнопку "отбой" и откидывается на спинку водительского сиденья. Я сижу, так же откинувшись на свою. Мы едем домой. Мы закончили. Звонит телефон. Это снова мама. - Лея, я забыла тебе сказать! Нас можно поздравить! Лея не похожа на человека, которого можно с чем бы то ни было поздравить. Но у неё хороший характер. - Поздравляю, - говорит она. - А с чем? - Как, ты не знаешь, - удивляется мама, - ты не знаешь! А я уже несколько дней забываю тебе сказать. Лея, выбран новый Римский Папа!!! * * * Завтра Седер. - С праздником, - говорю я Лее, прощаясь. - Ну вот, - отвечает она, - зачем ты меня поздравила, так я бы тебе еще позвонила - поздравить. - Тогда считай, что я ничего не говорила! - предлагаю я. - Хорошо, - смеётся Лея, - ты ничего не говорила. Завтра Седер. Мы закончили работу. Солдаты разъехались по домам, и мы - по домам. - Ну ладно, Лея. Пока. - Пока. В автобусном окне - желтые фонари. А в самом автобусе полно солдат. Они едут домой на праздник. current mood: я говорю, устал, устал, отпусти current music: песня о безумной Маше

 

 

***

 

В ужасном Космосе, среди

Сломатых звезд

С указкой пробковой в Груди

Сидит Максим и моё Серце ест.

 

Когда кусок последний он проглотит,

Я ёбнуся Лицем о каменную Русь

И в тихой Рай взлечу сквозь пламя новой плоти,

Как Андалузский Гусь.

 

 

Итак, что же такое старец? Старец – это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и в свою волю. Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете её ему в полное послушание, с полным самоотрешением.  Этот искус, эту страшную школу жизни обрекающий себя принимает добровольно в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собой до того, чтобы мог наконец достичь, чрез послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, но себя в себе не нашли. 

(…)  иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским.  Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей.  Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с богом борется, а поле битвы – сердца людей.

 

(Ф. Достоевский, «Братья Карамазовы»).

 

 

 

Это доска-колотушка.

     На полке стоит нарядная коробка, на которой нарисована доска и мальчик, который стучит по ней  молотком.  Доска  - желтая, и на ней красными буквами написано: "Брио". Колышки для заколачивания - желтые, а ножки у доски синие.

Молоток выкрашен в красный и зеленый цвет.

     Приятное чувство разливается у меня по всему телу.

     Я помню, сколько удовольствия приносит доска-колотушка.

     Когда забьешь все  колышки вровень с доской, у  тебя возникает ощущение

осмысленной связи вещей. Ощущение, что разные вещи соответствуют друг другу.

Одно с другим связано. Потом ты переворачиваешь  доску, и, пожалуйста, стучи

себе  снова.  Это  машина  вечности,  дающая  своему  пользователю  ощущение

осмысленной связи.

     Большего невозможно требовать. Как от людей, так и от объектов.

     Хорошенько  постучав по  этой  доске, я со  временем,  возможно, обрету

ощущение осмысленности как в плане глобального, так и личного существования.

     Кроме того, мне нечего терять.

     И вот я покупаю доску, сажусь на велосипед и еду домой.

     Сегодняшний день станет днем, когда я впервые постучу.

     Итак, я начинаю.

 

 

Из книги «Писатели и самоубийцы»

 

 

Поэт, драматург и публицист Джон Браун (1715-1766), соавтор великого Гаррика, сочинил для Екатерины Великой проект просвещения России. Императрице план понравился, и она пригласила Брауна в Петербург, выслав англичанину на расходы огромную сумму – тысячу фунтов. Однако Браун расхворался и выехать в Россию не смог. От бесчестья у него приключилось нервное расстройство, и он перерезал себе горло.

 

 

От самурая не требуется, чтобы он работал – работа для простолюдинов; самураю запрещено сражаться, потому что войны остались в прошлом. Так что же, самурай – паразит? Нет. Его миссия – давать японскому народу пример морального поведения, воспитывать нравственность в себе и низших. А поскольку в течение веков пренебрежение к собственной жизни провозглашалось самым благородным качеством самого благородного из японских сословий, эта идея не могла не врасти в плоть и кровь всей нации. Известная самурайская максима гласит: «Просыпаясь утром, думай о смерти».

 

 

Самое известное из классически японских самоубийств – синдзю, суицид по сговору (в буквальном переводе «внутри сердца» или «единство сердец»). В свою очередь, оно подразделяется на дзёси (самоубийство влюбленных) и ояко-синдзю (самоубийство родителей с детьми).

 

 

Разоренный революцией 1848 года и измученный тяжелой болезнью, он совершил самоубийство вместе со своей дочерью, которая преданно любила его и долгие годы исполняла при нем обязанности секретаря. Отец и дочь связались веревкой, наложили в одежду камней и утопились в озере, прибегнув к самому что ни на есть хрестоматийному ояко-синдзю.

 

 

Случаи суицида из-за комплекса культурной неполноценности встречаются и в других странах

 

 

По моему глубокому убеждению, Япония сегодня – самое интересное место на планете. Там развернут небывалый эксперимент по созданию нового землянина, который, возможно, впервые в истории сумеет преодолеть извечную биполярность мира и органично соединит в себе достижения западной и восточной культур: рациональность и интуицию, жесткость и гибкость, ощущение пространства и ощущение времени, понимание жизни и понимание смерти, know-how (знание как) и know-why (знание зачем). На наших глазах рождается бикультурный андрогин, существо с двойным цивилизационным гражданством. Когда-нибудь, лет этак через сто, по пути, проложенному японцами, пойдет огромный Китай, и тогда облик homo sapiens третьего тысячелетия окончательно определится.
   Наш общий потомок, скорее всего, будет черноволос, кареглаз и слегка раскос. Он будет отличаться отменным воспитанием, тонко чувствовать красоту, с одинаковой легкостью цитировать Шекспира и Конфуция. Он научится вылечивать рак, СПИД и даже болезнь Альцгеймера, будет запросто менять изношенные органы человеческого тела и жить очень долго. Если захочет.
   Потому что в дивном новом мире, где не будет кровавых конфликтов и неизлечимых болезней, первую строку в статистике смертей займет суицид

 

 

житель очень маленького приволжского города с очень большой статуей Ленина выбрал для этой цели протянутую руку вождя [прочитано в газете],

 

на тихоокеанском острове Тикопия самоубийца надевает на шею леску, конец которой привязан к стволу пальмы, и посильней разбегается. Неизменная популярность самоповешения объясняется просто: веревка всегда найдется, да и при известной сноровке страданий самый минимум.
   Однако, как и всякий культурный феномен, суицид подвержен моде, испытывает влияние национального характера и неравнодушен к техническому прогрессу.

 

 

После ХХ съезда КПСС тираж газеты французских коммунистов "Юманите" упал с миллиона в 1956 г. до 80 тыс. в 1957 г., а число коммунистов во французском парламенте – со 150 до 7.2 Спецслужбы Запада тут же спровоцировали антисоветское восстание в Венгрии, престиж СССР – победителя фашизма резко упал. И организаторы борьбы с "культом личности" не могли не предвидеть этого и, тем не менее, на это пошли. Зачем?!

 

 

в 1955-м Вивье изобрел озорной сюрприз для модниц — каблук «шок», который был так сильно скошен вовнутрь, что казалось, что он вот-вот сломается. Затем придумал каблуки-шпильки, оставившие в истории моды неизгладимый след. Вивье ввел в моду множество стилизованных форм исторической и национальной обуви — туфли без задников XVIII века «муль», сандалии по африканским мотивам (1960), разнообразные формы каблуков: «запятая», «полишинель», «канкан», «гиньоль». В 1963-м Вивье открыл в Париже свой магазин. Высокой модой дизайнер перестал заниматься с 1972 г., сосредоточившись на создании промышленных коллекций. Активным творчеством занимался до конца 1990-х.

 

 

 

.. по поводу судилища над убившей насильника.

 

Девушке дважды не повезло - что нападавший сдох (да, мне его не жалко, он конечно, уже ничему не научится, зато уже не опасен), и что оказалась она слишком совестливой, убежала бы тихо, никто бы ее никогда не нашел. А разговоры на тему "если бы это был Ваш сын?" - сплошная демагогия. Когда моему сыну было лет 15-16, я рассказала ему о паре эпизодов из своей девичьей жизни "на заданную тему".

 

Мне хочется верить, что этого не произойдет, но я думаю, что ни хрена хорошего у этого адвоката не получится. и эта бедная Саша будет сидеть в страшной русской тюрьме, а ее малыш останется один. это ужасно, но очень показательно. всех зацепил естесно, национальный аспект. армянин сука и все такое. я не против, такой армянин сука еще та. А вы не задумывались о том, что в Армении никогда бы такого не случилось, чтобы армянские судьи в Ереване засудили армянку за убийство русского насильника при попытке самообороны? да ни в жисть, а здесь в русской Москве все произойдет именно так и у этих судей, обвинитилей и иже с ними руки не отсохнут от армянских денег. Так чего вы русские ноете?!. нет в вас ни любви к друг другу, ни фига у вас друг для друга нет. поэтому русская баба будет сидеть в тюрьме, и вся ее жизнь покатится в чертовой матери. и в том что русских женщин пытаются насиловать, сами же русские и виноваты.

 

Делать паузы в речи считается признаком хорошего тона. Они производят впечатление, что собеседнику предоставляется возможность вставить реплику, если, конечно, он того пожелает. Кроме того, паузы дают возможность следить за реакцией собеседника на сказанное. Замечено, что англичане делают гораздо более длинные паузы, чем американцы. Отсюда распространенное в Англии мнение, что американцы многословны и любят подавлять собеседника. Американец, сказав что-либо, сделает х-секундную паузу, а если собеседник ничего не скажет, продолжит речь. Между тем англичанин, обычная пауза для которого - х+у секунд, только соберется сделать свое замечание, как американец уже снова заговорит.

 

 

В 1909 он оставил Академию искусств, после завершения его третьего года. Он нашел квартиру и организовал там студию. В это время предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, как вспоминал Paris von Guetersloh, молодой художник, который был современник Шиле, что его студия была наводнена ими: “ Они там спали, укрывались от биений учиняемых родителями или полицией, просто лениво слонялись там целыми днями, расчесывали волосы, чинили одежду и обувь, мылись… подобно животным в клетке, которая удовлетворяет их, они были оставлены на их собственное усмотрение, или во всяком случае им верилось что самостоятельное.”

 

недавно, неделю назад, а может и поболе сидел в "35 мм" и смотрел фильм Алехандро Амодавара "Море внутри" - о том как любит жизнь человек без рук-ног и о том как он отстаивает свое право на эвтаназию и уходит из жизни. сцена его умирания жуткая... не страшная и не жестокая. человек лежит в постели и говорит, что сейчас он умрет и выпивает цианистый калий (ничто так не отравляет жизнь, как цианистый калий :)) и,... умирает.
море, кинувшись в которое много лет назад он сломал себе шею, все время где-то рядом. море - живое и мертвое. оно всегда там, где он. его слышно, оно шумит прибоем, с него доносится легкий бриз, над ним гремит гром. море внутри: красивое и глубокое, там плавно качается морская трава, там вся его любовь, боль и страстное желание смерти. смотришь и забываешь, что это кино. потому что кажется что это жизнь, актеры не играют - живут. это ж каким нужно быть гением незамутненным, чтобы так снимать!!! всякие гамбиты и ночные позоры (копирайт С.Варшавчик)рядом не стояли. после такого фильма я говорю: михалковых надо жечь на костре вместе с их эпохальными кинолентами. ладно бы еще сами смотрели свои фильмы, так ведь оне ж и нам глаза затыкают своей фигней, просирают наши драгоценные жизни.

 

Кто-то будет спорить: «А стоит ли принимать наркотики, чтобы писать хорошие книги?». Такие люди обычно заканчивают с литературой после 18-и лет.

И вообще, был ли Набоков педофилом, господа?

Эти вопросы так хотят потрогать кончиком языка концептуальный пузырь. Они любят его, они жаждут его. Но интересует ли их само искусство?

Все эти разговоры существуют, чтобы имитировать профессионализм, знания, а также некую внутрекультурную  иерархию, строить свои лесенки модности, престижности, почетности и актуальности, компенсировать качество искусства антуражем. Все это красиво, но не выходит за рамки капиталистического постмодерного мышления. Мы двигаемся, но стоим. Мы меняемся, но остаемся неизменными.

Вы можете накачать себя героином.
Вы можете познать страсть с пятилетним филиппинским мальчиком.
Вы можете спиться.
Вы можете нагадить под церковью.
Вы можете назвать своего ребенка Иисусом Христом, и каждый вторник наряжать его в женские платьица.
Вы можете жениться на чернокожем трансвестите, который имеет все шансы стать новым Папой (Европа, кстати, очень прогрессивна).

Вы можете сделать всё это, написать плохую книгу и выиграть, благодаря вышеописанным опытам, контракт у издателя.  Нормальные капиталисты обязательно создадут из ваших экспериментов с жизнью очередной концептуальный пузырь. У вас появится повод поговорить с коллегами писателями об инструментах вашего искусства, методах и концепциях. Вы сможете поиграть с писателями в игру «кто из нас актуальнее и продвинутее». Поверьте, это все будет так по-настоящему. Обыватель будет вам ноги целовать.

Но есть одно «но»…

На самом деле не имеет никакого значения, играете ли вы на живых инструментах, используете сэмплы, пьете, принимаете наркотики или пишите в момент педофилистического транса. Вся эта информация – кормежка для обывателя и имитация внутренней иерархии для писательских кругов – этакие обертки для увеселения пустоты.

Имеет значение только результат. Только сам предмет.

Впрочем, это только на самом деле так. А «на самом деле» не интересует постмодернизм. Постмодернизм интересуют концептуальные пузыри – сладкие и бессмысленные, красивые и любимые массой. Трогаете ли вы ваш концептуальный пузырь? Пребываете ли в интимной связи с ним?

Человек-невидимка – это очень интересно. Но вы никогда не посмотрите ему в глаза.

«– Ты говоришь, ты жил со своей матерью до 12 лет?
– Да.
– А разве она не умерла, когда тебе было девять?
– Да.
– Какой ты милый…»

 

 

М.Волькенштейн. Стихи как сложная информационная система

 

Очевидно, что подлинное, а  не  формальное  восприятие  художественного

произведения возможно лишь  при  наличии  соответствующего  предварительного

запаса информации в сознании рецептора.  Такой  запас  именуется  тезаурусом

(сокровище - по-латыни). При недостаточном тезаурусе  не  только  невозможно

сотворчество, то есть создание новой информации на ассоциативной основе,  но

и первичная информация, содержавшаяся в стихотворении,  не  будет  получена.

Стихотворение может быть прочитано и  даже  выучено  наизусть,  но  остаться

совершенно  невоспринятым,  подобно  стихотворению,  написанному  на  языке,

неизвестном читателю. Следовательно, полноценное восприятие  художественного

произведения требует надлежащей подготовки.

     Под тезаурусом здесь должно разуметь не простую сумму  сведений,  некую

"картотеку" прочитанного, увиденного и услышанного, но все  интеллектуальное

и  эмоциональное  богатство  рецептора,   включающее   его   способность   к

сотворчеству. Лишенный фантазии и эмоциональности эрудит в этом смысле может

оказаться обладающим меньшим тезаурусом, чем человек не столь  сведущий,  но

способный к ярким переживаниям.

    

 

Очевидно,   что   оптимальная   ценность   художественной    информации

соответствует близости тезауруса читателя и тезауруса поэта. Как бы ни  были

богаты и содержательны ассоциации рецептора, если они далеки  от  того,  что

заложено поэтом  в  стихотворение,  его  информативная  ценность  снижается.

Подлинное сотворчество возникает в результате "резонанса" поэта и  читателя,

в результате "настройки" сознания читателя на  "волну",  посылаемую  поэтом.

Это особенно сложно, и в этом суть искусства. Резонанса  ищут  обе  стороны:

поэт адресуется к некоему мысленному  рецептору,  читатель  сознательно  или

бессознательно  стремится  полностью  воспринять  стихотворение.   Трудность

сводится  к  взаимопроникновению  сознаний,   к   снижению   барьера   между

индивидуальными "Я". "Резонанс" тем сложнее,  чем  дальше  от  нас  поэт  во

времени и пространстве. В "Разговоре о Данте" (изд-во "Искусство", М,, 1967)

Осип Мандельштам  рассказал  о  своем  сотворчестве  с  великим  итальянцем,

вскрывая те информационные пласты "Божественной комедии", которые недоступны

никакому гелертерскому - сухому ученому - комментарию. Мандельштам преодолел

время и пространство, остро восприняв поэму Данте как целостную систему.

    

     Но имеется и второй  не  менее  важный  фактор,  определяющий  ценность

художественной информации для рецептора. У вполне подготовленного рецептора,

располагающего  оптимальным  тезаурусом,   может   полностью   отсутствовать

восприятие стихотворения, если восприятие не  реализует  определенную  цель.

Цель состоит именно в эстетическом сопереживании, в сотворчестве.  Почему  в

какой-то момент человек  снимает  с  полки  запыленный  томик  стихов  и  их

перечитывает? Это стремление зависит от тезауруса, но сложным  образом.  Оно

столь же загадочно, как и реализация цели поэтом - написание  стихотворения.

Можно сказать, что сотворчество, подобно творчеству, требует вдохновения,

то  есть  включения  тезауруса  в  широком  смысле  этого  слова.   Глубокая

эстетическая подготовка приводит к тому, что такое включение происходит чаще

и легче, чем при отсутствии нужного тезауруса. Однако, помимо тезауруса, как

такового, необходим момент цели. Хорошо зная творчество  Пушкина,  я  ищу  в

алфавитном указателе именно "Во глубине  сибирских  руд",  а  не  что-нибудь

другое. У меня есть цель, управляющая включением тезауруса. Эта сторона дела

более переменчива и субъективна,  чем  тезаурус,  и  в  поисках  объективной

эстетической оценки произведения ее должно свести к минимуму.

     Таким образом, объективная эстетическая значимость  стиха  определяется

ценностью   художественной   информации   для   рецепторов,    располагающих

оптимальным тезаурусом и способных к его беспрепятственному включению.

    

 

Ритмчная походка (напряжение и расслабление сменяются ритмично, движения туда-сюда плавно перетекают друг в друга): расслабленная форма приподнятого, но уравновешенного настроения, существование напряжения в смысле особого внимания, критичности или готовности к действиям; в известной степени игривая отдача поступающим впечатлениям. Типична для гуляющих, для многих молодых девушек. При веселом настроении легко, без какого-либо особого повода, сменяется на ускоренную походку (ее противоположностью в определенной степени является целеустремленная). Высокомерно-беззаботные часто ходят для своего удовольствия ритмично покачивающейся походкой.

Равномерная походка (преобладание напряжения, прямолинейный, напряженный тип движений) волевая деятельность или стремление к цели, которой хотят овладеть, применяя силу воли; чем это желание выраженней, тем более равномерна походка, шире шага, прямолинейнее линия движения, тем больше верхняя часть тела наклонена вперед.

Отличие ритмичной походки от равномерной можно часто наблюдать на прогулке, когда вдруг в голову приходит какая-нибудь идея, побуждающая к немедленным действиям. Хороший пример равномерной походки — подтянутый армейский маршевый шаг, особенно на плацу, крайность — старая прусская парадная маршировка.

 

 

Легкое шелковое платьице на бретелях в сочетании с высокими каблуками и крупными вечерними аксессуарами может смотреться гораздо выигрышнее пафосных бальных платьев. Искушенным модницам такой вариант частенько нравится даже больше.

Сколько стоит наряд на один вечер?
(минимальный набор)

·         Атласное платье - 1500 руб.

·         Босоножки с цветными ремешками - 390 руб.

·         Серьги-кольца - 70 руб.

·         Блестки для скул и плеч - 40 руб.

 

 

РАНИШНИЕ           ПОТОМАШНИЕ